Raptor - Хо
Когда он уже стоял возле порога, что-то вдруг заставило его обернуться. Окинув взглядом окутанный полумраком морозильник, где среди темноты тускло белели сложенные на полу саванные коконы, он почему-то отметил, что фигуры мёртвых тел заметно съёжились, опали, точно надувные игрушки, начинающие сдуваться. Возможно, это был обычный обман зрения.
Дверь захлопнулась за его спиной, предательски щёлкнув замком, и всё покрыла темнота. Взбудораженный Гена не сразу сообразил, что произошло. Дверь не должна была закрыться. Точнее, должна была, но ему при этом следовало находиться снаружи, а никак не внутри.
— Да что за хрень?! — пробормотал озадаченный капитан. — Эй! Что за приколы?!
Он безуспешно попытался отыскать дверную ручку, хотя сам прекрасно знал, что с внутренней стороны её не было. Потом начал стучать по двери кулаками, и пинать её ногой.
— Оля! Оля! Открой! — орал он.
Но Ольга, находившаяся в ресторане, вряд ли могла его услышать. Дверь была слишком толстой, и абсолютно герметичной. Оставалась надежда лишь на то, что, не дождавшись его, Вершинина вернётся на камбуз, и сообразит открыть дверь. Поколотив и попинав металлическую преграду ещё пять минут, Осипов затих, и прислушался. Гробовая тишина казалась безупречной, но вместе с этим, ему чудилось, что кто-то движется позади него. Чувство чужого пристального взгляда теперь было настолько отчётливым, что у капитана затряслись поджилки.
— Эй, — осторожно произнёс он, косясь в темноту.
Морозильник ответил безучастной тишиной. Задыхаясь от вони, Геннадий опять набросился на дверь. Теперь он уже чувствовал, как из темноты к нему тянутся гниющие руки, которые вот-вот… Вот-вот!
Замок щёлкнул, точно спасительный выстрел. И трясущийся от ужаса капитан вывалился из темноты на свет, вместе с открывшейся дверью. Он едва не сбил Ольгу, и прежде чем та успела раскрыть от удивления рот, тут же бросился закрывать проклятый морозильник.
— Что случилось, Ген?! Что тут произошло?! — выпалила Ольга.
— Дерьмо, дерьмо какое-то! Вот же дерьмо — так дерьмо, — Осипов сначала что-то неистово стряхивал со своей головы и плеч, потом метнулся к диспенсеру, и сполоснул трясущиеся руки остатками затхлой воды.
— Ты можешь внятно объяснить? — настойчиво повторила девушка.
— Пойдём отсюда, — схватив Вершинину за запястье своей мокрой рукой, Геннадий поволок её прочь с камбуза. — Хватит тут торчать.
Когда они оказались в коридоре, капитан отпустил Ольгу, но двигаться они продолжали ускоренным шагом.
— Это ты дверь закрыла? — на ходу бросил Геннадий.
— Я её открыла. Ждала-ждала, тебя нет. Вернулась на кухню, слышу вроде как стук какой-то, и крики как будто из-за стены. Смотрю — дверь закрыта. Как так получилось, что она закрылась?
— Это и я хотел бы узнать.
— Я её не закрывала. С какой стати мне её закрывать? Может быть, корабль качнуло и…
— Ты чувствовала, как его качало??? Ладно, чёрт с ней с дверью. Проехали. Не хочу больше об этом думать.
Они вернулись в каюту. Точно под влиянием какого-то колдовства, по возвращении, на обоих моментально навалилась такая усталость, что им пришлось прилечь, дабы восстановить растраченные силы. Ольга легла на свою кровать. Капитан же, развернув матрас на полу, упал на него, подложив под голову подушку. Койкой, на которой умер Сергей, он видимо брезговал.
Время шло, а они всё лежали молча, не предпринимая никаких действий. Потом капитан наконец заговорил.
— Такое ощущение, что я полдня вагоны разгружал. Ты тоже устала?
— Угу, — ответила Ольга.
— Как мы смогли так быстро переутомиться? Это всё из-за голодовки проклятой. Десятый день перебиваемся без нормальной жрачки. Я, наверное, килограмм на пять похудел. А может и больше. Слушай, Ольга, а чего это мы с тобой разлеглись? Мы ведь сейчас, по идее, должны лодку спускать, и плыть отсюда нафиг.
— Должны.
— А чего тогда лежим?
— Не знаю.
— И я не знаю… Дурдом какой-то. Полная фигня. Мы знаем, что необходимо поскорее рвать отсюда когти, но вместо этого валяемся, как брёвна. Вот ведь загадка природы. Неужели лень настолько нас обуяла, что мы не боимся даже смерти?
— Не-ет, это не ле-ень. Это другое. Совсем другое.
— Что? Нас кто-то здесь держит?
— Правильный ход мыслей.
— Да какого лешего? Кому надо нас здесь держать?
— Ну, наверное, тому, кто нами питается.
— Если этот людоед действительно существует, почему мы до сих пор его не встретили? Никаких свидетельств его пребывания на этом судне не обнаружено. Да, чертовщиной здесь попахивало с того момента, как мы тут оказались. Но прямых фактов чьего-то присутствия, согласись, нет. Ну, нет же?
— Ты кому сейчас это доказываешь? Мне? Мне это не надо.
— А кому это надо? Меня волнует вопрос, почему я лежу, как дурак, в то время, когда должен уже плыть на лодке к берегу?!
— Это ты лежишь. Я тебя не заставляю. Если хочешь узнать, почему лежу я, объясню. Я хочу накопить хоть немного сил, чтобы хотя бы встать, и не шататься, как пьяная, от усталости, а твёрдо стоять на ногах. А почему лежишь ты — я не знаю, извини.
— Мы сходим с ума. Определённо трогаемся. Может быть, настала наша очередь болеть?
— Не мели ерунду, Ген. Ради бога. Ты устал, я устала. Корабль высасывает из нас силы. Он питается нашей энергией. Существует за счёт неё.
— Но ведь это не нормально. Мы раскисаем на глазах. Разум рвётся прочь отсюда, но тело не подчиняется. Мышцы ватные, кости болят, суставы не гнутся. Дряхлые старики! Развалюхи. Нужно бороться с усталостью. Нужно подниматься, и уходить.
Кряхтя, Осипов приподнялся на матрасе.
— Не лезь вон из кожи, — Ольга повернула к нему бледное, вымученное лицо. — Будет только хуже. Растратишь последние силы, и ничего не добьёшься. Сегодня точно ничего не получится.
— Почему ты так уверена? Если не сегодня, то когда же?!
— Не знаю. Но точно не сегодня. Эта вялость неспроста. Мы в паутине, понимаешь? Чем больше бьёшься — тем крепче запутываешься.
— Хорошо, — Гена упал на подушку. — И что теперь? Ждать конца? Надеяться на то, что эта нечистая сила сжалится над нами, и отпустит? Нет уж. Сейчас ещё три минуты, и я встану. Встану, и пойду спускать мотобот. Если ты не пойдёшь, я тебя потащу на себе, но мы отсюда свалим.
— Да никуда ты не пойдёшь. Ни через три, ни через пять, ни через сорок минут.
— Почему?!
— Потому что! Я тебе сказала, но ты не хотел слушать. Объяснила же. Паутина. Дёргаться нельзя. Надо прислушаться, приготовиться, собраться с силами, и ждать, откуда последует следующий удар. Мы должны быть готовыми к нему. Не пытайся добраться до лодки. Сейчас тебе не дадут её спустить. А если и дадут, то не позволят уплыть далеко. Более того, мы рискуем потерять последнюю нить, связывающую нас с родным миром. Помнишь, что случалось, когда мы пытались вырваться раньше времени?
