Аллен Стил - Итерации Иерихона
— Ты опять пьян? — Уже не сонный голос зазвенел раздражением. — Богом клянусь, если ты снова пришел пьяный, можешь…
— Я не пьян. Мари, честно. Это просто… — Я вздохнул и полузакрыл глаза. — Слушай, Мари, я сильно устал. У меня был черт знает что за вечер, и вернуться к себе я не могу, так что ты просто впусти меня, ладно?
Еще одна пауза, на этот раз длиннее. Впервые с того момента, когда я попросил Фарентино меня подвезти, у меня возникла мысль: а может быть, она не одна? С тех пор как мы разъехались, я не болтался с другими бабами, хотя варианты иногда подворачивались. Всерьез мне такая мысль в голову не приходила, да и Марианна мне не говорила о новых мужчинах в ее жизни. Однако времена меняются, и обстоятельства тоже. Может быть, у нее в койке сейчас молодой красавчик, которого она подобрала, как потерянного щенка, где-нибудь возле Уэбстерского университета.
Я отступил от камеры — посмотреть на подъездную аллею. Там стоял только один автомобиль, и от него к дому тянулся силовой кабель. Впрочем, это еще ничего не значило. Почтальоны ходят пешком, а спортсмены вообще в нейлоновых шортах трусцой бегают.
Я услышал жужжание отпираемых замков, и дверь приотворилась на пару дюймов.
— Джерри? — услышал я. — Ты здесь?
— Никуда не делся. — Я быстро отступил от перил крыльца. Даже такая заспанная, с растрепанными волосами и в старом халате, Марианна была одной из самых красивых женщин, которых я за свою жизнь видел. Обычно мужья не замечают недостатков своих жен, но это был не тот случай: мои глаза не лгали, и она была все так же хороша. Тридцать лет зачастую нелегкой жизни не оставили на ней заметных следов, она была очень похожа все на ту же студентку, что я встретил в колледже. Вскоре после рождения Джейми у нее восстановилась фигура, и даже несмотря на первые седые волоски в темной копне волос, ей трудно было дать больше двадцати четырех.
Но она не была в настроении слушать комплименты.
— Джерри, что ты здесь делаешь? — повторила она. — Я уже легла спать, а вдруг ты… и какого черта ты смотришь на дорожку?
— Смотрю, как там машина, — быстро ответил я. — Ты новые номера поставила?
У нее на лице появилось недоуменное выражение.
— Ты не затем сюда приехал, чтобы глядеть на мои новые номера, сказала она. — Джерард, в чем дело?
Она назвала меня Джерард. Когда она называла меня полным именем, это значило, что она злится. Неудивительно: для Марианны всегда было важно ночью выспаться, и горе тому другу, родственнику или бывшему супругу, который поднимет ее после одиннадцати вечера.
— Ты меня прости, детка, что я так не вовремя, но мне от тебя нужно три вещи.
Она вздохнула, закипая, и прислонилась к косяку двери.
— Нетрудно угадать. Первая — деньги, вторая — секс. А что третье? Автомобиль?
Это было бы смешно, если бы не было правдой. Когда мы решили, что лучше для обоих будет разъехаться и я переехал в мотель, но еще не нашел новой работы, это действительно были три одолжения, о которых я чаще всего ее просил: колеса — чтобы куда-то добраться, десятка или двадцатка перебиться до ближайшего гонорара, и быстренько перепихнуться — от черт его знает какого одиночества, и еще потому, что я имел глупость верить, будто секс лечит все раны. На все три она иногда соглашалась, пока наконец не собралась с духом сказать, чтобы со своими проблемами я разбирался сам. Единственная причина, по которой мы не были официально разведены, — ни у кого из нас не было денег на адвоката.
— Ну, если ты хочешь заняться со мной сексом, а в награду дать мне пару баксов и машину…
Она попыталась захлопнуть дверь перед моим носом, и я остановил ее рукой.
— Да нет, шучу. Если серьезно…
— Если серьезно — то что? — Она еще раз рассерженно вздохнула.
Времени врать жене не было, даже если она меня ненавидела до самых печенок.
— Мне нужно место, где бросить кости, — сказал я. — Только на сегодня, клянусь… и еще мне нужно воспользоваться компьютером.
— Так-так. — Она глядела на меня с индифферентным видом. — Значит, кровать и компьютер. Что третье?
— Да я могу спать и на кушетке…
— Прямо, будешь ты спать на кушетке. Джерард, что третье?
Я заколебался; это одолжение было, возможно, самым серьезным.
— Третье, детка, — не задавать вопросов. — Я сделал глубокий вдох. — Я влип в историю. Крупно влип.
— О Господи! — Она завела глаза к небу. — Ты удираешь от полиции?
Я чуть не заржал:
— Деточка, меня сюда подвозил коп.
— Ах, да. Понимаю…
Я поднял руки перед собой:
— Марианна, поверь мне, если бы был риск втянуть тебя в неприятности, меня бы здесь не было. Я не с полицией связался (по крайней мере непосредственно, подумал я). Мне нужно только спальное место и твой офисный компьютер на час-другой. Деньги мне от тебя не нужны, приставать к тебе я не буду, и утром я вызову такси. О'кей?
Она снова вздохнула, закрыла глаза, будто на ее плечах лежало бремя всего мира.
— Боже мой, Джерри, почему ты не попросил все это у Джона?
«Да потому, что Джон мертв», — чуть не выпалил я, но сдержался. Сказать — это значило вызвать лавину тех самых вопросов, которых я хотел избежать, да и для нее было гораздо безопаснее ничего не знать. Мне повезло, что она не смотрела вечером местных новостей и не говорила с Сэнди Тьернан.
— Ради Бога, — попросил я. — Просто сделай, как я прошу, ладно?
Она молча посмотрела на меня, потом открыла дверь пошире.
— Ладно, — сказала она. — Но помни: спать будешь на кушетке.
Дом был малость почище, чем до моего ухода, но все остальное было так же. Она не сменила мебель в гостиной и не сняла со стен репродукции; свадебные фотографии она убрала, но фотографии Джейми в кроватке и в манеже остались на каминном экране. Марианна дала мне чего-то поесть из холодильника, потом пошла наверх взять пару простынь и запасную подушку, а я пошел в ее домашний офис.
Он находился в задней комнате первого этажа, где раньше был чулан, который мы заставили книжными полками от пола до потолка. До землетрясения этой комнатой пользовались мы оба: она — для связи со своей работой в страховой компании в Канзас-Сити, когда же она в пять часов заканчивала работу, комната превращалась в мой кабинет создателя Великого Американского Нечитаемого Романа. Я заметил, что она убрала с книжных полок мои книги и безделушки, но не стал обращать на это внимания. Меня интересовало совсем другое.
Коробка с оптическими компакт-дисками была около стола; тот, что мне нужен, лежал в часто открываемом, исцарапанном футляре с надписью
