Майкл Коуни - САДОК ДЛЯ РЕПТИЛИЙ Часть II (Двухтомник англо-американской фантастики)
Афаллон — это очень непрочная конфедерация бывших самостоятельных государств — колоний Бриттиса и индейских племен, перенявших европейскую культуру. Каждое из них постоянно опасалось ущемления своих прав. Старая империя Майя, уничтоженная во время войны с Техасом (Теханнах) и аннексированная, не забыла еще времен своей славы и посылала самых несговорчивых представителей в Совет конфедерации.
Майя хотели вступить в союз с Хай Бразил, возможно, потому, что те тоже были индейцами. Штаты западного побережья, боящиеся Хинду раджа, тяготели к юго-восточной азиатской империи, надеясь на поддержку. Штаты Среднего Запада (как всегда) придерживались изоляционизма. Восточные штаты каждый вели политику на свой лад, но склонялись к политическому курсу Бриттис.
Когда Эверард понял, что здесь еще существует рабство, хотя и не по расовому признаку, он в ярости чуть было не решил, что люди, изменившие историю, могли оказаться представителями рабовладельцев американского Юга. К черту! Ему за глаза хватало одной заботы: как вызволить себя и Вана из этой проклятой западни.
— Мы с Сириуса, — высокомерно повторил он. — Ваши представления о звездах ошибочны. Мы — мирные путешественники, но если с нами что-нибудь случится, придут другие наши собратья и отомстят за нас.
Вид у Дейрдры был такой несчастный, что ему стало совестно.
— Но они пощадят детей? — взмолилась она. — Дети ни в чем не виноваты.
Эверард ясно представил себе, какая картина возникла перед ее мысленным взором: маленьких плачущих пленников гонят в рабство на планету ведьм.
— Если нас отпустят и наши вещи возвратят, то вообще не будет никаких неприятностей, — сказал он.
— Я поговорю с дядей, — обещала она, — но даже если мне удастся убедить его, ведь это только один голос во всем Совете. Мысль о том что ваше оружие может значить для нас, если мы его заполучим, свела всех с ума.
Она поднялась. Эверард взял ее обе руки в свои — они были мягкими и теплыми — и улыбнулся.
— Выше носик, детка, — сказал он по-английски. Она задрожала, вырвалась от него и сделала пальцем все тот же защитный знак от волшебства.
— Ну что? — спросил Ван Саравак, когда они остались вдвоем. — Теперь рассказывай.
Выслушав Эверарда, он погладил подбородок и пробормотал: — Прелестное сочетание очаровательных линий и форм. Бывают и худшие миры, чем этот.
— Или лучшие, — грубо оборвал его Эверард. — У них нет атомных бомб, но, ручаюсь, нет и пенициллина. А наше дело не строить из себя богов.
— Да, да, конечно.
И венерианин вздохнул.
4
День они провели беспокойно. Когда наступила ночь, в коридоре зажглись фонари, и надзиратель в военной форме отпер дверь их камеры. В полном молчании пленников повели к заднему выходу, где уже стояли два автомобиля: их усадили в один из них, и обе машины отъехали от тюрьмы.
Катувеллаунан не имел уличного освещения, особого движения по ночам тоже не было. Наверное, поэтому лежащий в темноте город выглядел нереально. Эверард обратил внимание на устройство автомобиля, как он и предполагал, с паровым двигателем, который работал на порошкообразном угле; колеса были на резиновых шинах. Машина имела обтекаемую форму, остроконечный радиатор украшало изображение змеи. Простой в обращении автомобиль был добротно сработан, но не очень интересен по конструкции. По-видимому, в этом мире постепенно освоили на практике необходимые технические приемы, во не знали никаких научных основ технологии и инженерного дела.
Они проехали по неуклюжему стальному мосту к Лонг-Айленду — в этом мире здесь тоже жили люди состоятельные. Несмотря на тусклый свет масляных фар, водитель не снижал скорости. Дважды они чуть было не врезались в другие машины: никаких дорожных знаков, конечно, не было, не было и водителей, которых волновала бы проблема безопасности движения. Характер государственного управления, уличное движение… Все это несколько напоминало Францию, если не считать, конечно, те редкие периоды, когда там приходил к власти какой-нибудь Генрих Наваррский или Шарль де Голль. И даже в собственном XX веке Эверарда Франция оставалась в большей мере кельтской. Он никогда не был поклонником многословных теорий о врожденных расовых качествах, и все же традиции, столь древние, что вошли в плоть народа, имели какое-то значение. Западный мир, где главную роль стали играть кельты, а народы германского происхождения сведены до положения небольших этнических групп… да, если вспомнить Ирландию его времени или племенные распри, фактически приведшие к поражению восстания галлов Верцингеторикса… но как насчет Литторна? Минутку, минутку! В период раннего средневековья его мира Литва была могущественным государством; она долго сдерживала немцев и поляков и даже не принимала христианства до пятнадцатого века! Если бы не соперничество немцев, литовское владычество легко могло бы распространиться на Восток…
Несмотря на политическую нестабильность кельтов, здешний мир состоял из больших государств, здесь было меньше отдельных стран, чем в мире Эверарда. Это говорило о более древней цивилизации. Если западная цивилизация его мира родилась из умирающей Римской империи, примерно в 600 году нашей эры, кельты в мире, где они сейчас находились, должны были вытеснить римлян в более раннюю эпоху.
Эверард начинал понимать, что произошло с Римом, но пока оставил свои умозаключения при себе. Машины подъехали к широким, украшенным орнаментом воротам в длинной каменной стене. Шоферы что-то сказали двум вооруженным стражам, одетым в ливреи и тонкие стальные ошейники рабов. Через минуту машины уже мчались мимо лужаек и деревьев. В дальнем конце аллеи, почти у самого берега, стоял дом. Эверарду и Ван Сараваку жестами приказали выйти из машины и повели их к выходу.
Это было деревянное строение, не имевшее определенной архитектурной формы. В свете газовых ламп у подъезда можно было разобрать, что оно раскрашено яркими полосами разного цвета, а конек крыши и венцы бревен вырезаны в виде драконьих голов. Совсем близко слышался шум моря, и в свете луны на ущербе Эверард разглядел стоящее у берега судно, по-видимому, грузовое, с высокой трубой и носовым украшением.
Окна светились желтым светом. Раб-дворецкий провел их внутрь. На полу холла лежал пушистый ковер, стены были отделаны темными резными панелями. В конце холла находилась гостиная, уставленная мягкой мебелью. Стены украшали несколько картин весьма традиционного стиля, весело трещало пламя в огромном, сложенном из камня камине.
Саоранн ап Сиорн сидел в одном кресле, Дейрдра — в другом. Когда они вошли, она отложила книгу и поднялась с улыбкой на губах. Генерал курил сигарету и взглянул на них весьма сердито. Он прорычал несколько слов, и охрана исчезла. Дворецкий внес поднос с бутылками, и Дейрдра пригласила патрульных присесть.
