Джеймс Гарднер - Неусыпное око
Я уставилась на него. Тик ухмылялся.
— Или по-другому: она начала болтать о павлиньих штуковинах, и они решили, что она полная психопатка.
— Они так меня и назвали в полицейском отчете? — Я протянула руку к пакету.
— Конечно, нет. — Тик отодвинул от меня папку подальше. — Не столь многословно. Как бы то ни было, теперь полиция верит в павлиньи штуковины. До разумных пределов. Принимая во внимание то, в какое исступление пришел флот, похитив тебя, полиция решила, что ты все-таки не полностью безумна, хоть и встречалась тет-а-тет с мистическими светящимися трубками. Что, конечно, безмерно огорчительно — самое время мне поработать с кем-то еще более потикому, чем я.
Я пристально и сурово посмотрела на него. — Я всерьез начинаю подозревать, что вы вовсе не тико.
Тик оскорбился.
— Мисс Смоллвуд, — сказал он, — я тико как террихент… этим словом называется маленький коричневый жук, вовсе не отличающийся странным поведением, но это была первая идиома, пришедшая мне на ум. И еще на ту же тему: я много старше любого другого проктора «Ока», я старейший. Если я на данный момент не приблизился к созерцанию дзэн, то что-то во мне должно быть не так. Ты понимаешь? При нормальном жизненном цикле прокторов я сейчас должен быть в той точке, в которой я един с вселенной. Или максимум един плюс одна тысячная. Я должен быть асимптотичен до апофеоза. Регулярно проводить переговоры со старшими богами. Чувствовать бесконечно малый поток космологической константы. Говорить мистическим языком ветра. Если я не буду экстатически выживать из ума с потусторонним блаженством, Смоллвуд, довольно большое количество людей потеряет веру в то, что есть такое состояние, как созерцание дзэн. Включая меня, а я ненавижу разочаровывать бедных сумасшедших стариканов.
Несмотря на экспрессивную силу этой речи, говорил он практически без эмоций. Ну, по крайней мере, эмоции было почти невозможно угадать. Смеялся ли он над собой? Поверял мне страшную давнюю тайну? Насколько он был искренен?
— Почему вы говорите мне об этом? — спросила я.
— Почему нет? Когда мне приходит в голову что-то сделать, я не спрашиваю себя почему, я спрашиваю себя — почему нет? И обычно нет причины медлить, поэтому я приступаю к задуманному. — Он замолчал, потом добавил: — Вот что стало основой моей страннейшей коллекции шляп.
Я пялилась на него пару секунд, а потом сказала:
— Для меня ты достаточно тико. Не теряй надежды на это самое созерцание дзэн.
Он улыбнулся.
— Вот молодец, девочка. Теперь давай поговорим о смерти Чаппалара.
За окном тень от нашего дерева простиралась по диагонали далеко через крыши домов, удлиняясь с закатом. Внизу на улице уже стемнело настолько, что повсюду загоралось предупредительное освещение: мимо фонарей бежали дети в ярко-оранжевой светящейся одежде, в которой их невозможно было не заметить. Взрослые были в фосфоресцирующей одежде более сдержанных цветов, а временами попадались скупцы совсем без освещения — болваны, предпочитавшие, чтобы их переехала машина, чем чтобы их увидели в темноте. («Если кто-то меня преследует, — услышала я однажды, — то зачем носить одежду, в которой я стану легкодоступной мишенью?» Как будто снайперы — это каждодневная угроза, а горе-водители вовсе не опасны.)
Тик взял пакет с моего стола и лениво повертел его в руках.
— Смерть Чаппалара, — повторил он. — Полиция пренебрегла жизненно важным аспектом допроса, а мы, как компетентные прокторы, должны рассудить, привлекать ли к этому их внимание. — Он вскинул на меня глаза; сгущающаяся тьма делала его лицо еще более одутловатым — Кто знал, где будете вы с Чаппаларом?
Я пропустила этот вопрос мимо ушей, когда он задал его в первый раз. Теперь он прочно осел в моей голове… и я поняла, что Тик затронул серьезный момент. Андроиды атаковали насосную станцию до нашего с Чаппаларом прибытия; они уже вытурили оттуда всех сотрудников к моменту нашего появления.
Так откуда они знали, где мы будем?
Мы не предупреждали станцию заранее о своем визите. Мы с Чаппаларом и сами узнали об этом незадолго до того — предыдущим вечером, прямо перед уходом из офиса.
Так кто же знал, куда мы направляемся?
Никто из остальных прокторов, это точно. Мы с Чаппаларом вышли из офиса вместе, ни с кем не поговорив. И мы не зарегистрировали наши намерения в офисном компьютере — Чаппалар артачился на этот счет, всегда желая оставить вопрос открытым, чтобы он в любой момент мог передумать под влиянием импульса.
Так кто знал? Только те, с кем Чаппалар и я могли поговорить после работы.
Я сказала семье, что отправляюсь на проверку — первую в моем послужном списке, поэтому весь дом пришел в волнение. Но я шутила, дразня их, делая из этого большую тайну: не могу рассказать, может, будет бошкосшибательный рейд, который потом покажут по всем каналам. Я продержалась до тех пор, пока маленькую Ливви не начали укладывать спать, тогда я прошептала ей на ушко, что отправляюсь всего лишь на водоочистную станцию; она гордо и громко огласила новость всем присутствующим, все посмеялись, и на том все закончилось.
— Насколько я припоминаю, — сказала я Тику, — я ни при ком не упоминала о насосной станции номер три. Я сказала только, что иду на водоочистную станцию. Таких в городе пять.
— Насколько ты помнишь? — Тень эмоции промелькнула на его лице, но благодаря этим чертовым очкам я не смогла ее распознать. — Мисс Смоллвуд, вы отдаете себе отчет в том, что ваш связующий кристалл может извлечь из…
— Я знаю, — прервала его я. — Мне объясняли на мушоре.
Тем же способом, которым полиция могла получить у связующего кристалла всю совокупность моих воспоминаний, я могла пошуровать в своем мозгу в поисках забытой мелочи, укрытой за пределами сознания.
Процесс был не легким — наши мозги ленивы, как последние поганцы, поэтому сортируют воспоминания для более удобного хранения, отбрасывая некоторые детали и приближая остальные к образам, уже хранящимся на наших умственных полках. Тем не менее, интересующий нас вечер был не слишком давно, так что серьезные искажения исключались.
— Нам сейчас действительно необходимо удостовериться в этом, — сказал Тик. — Если так прямо заявила кому-то, что вы направляетесь на насосную станцию номер три…
— Да! — рявкнула я. — Я знаю, что это важно!
Он присмотрелся ко мне, как сова, через свои затемненные очки. Затем спросил:
— Палка или мешок?
— Простите?
— В бытность мою простодушным новичком, — начал он, — наставники пользовались прямыми методами, чтобы помочь мне справиться со страхами. Когда я колебался, использовать или нет свой связующий кристалл, они либо били меня палкой, либо надевали мешок мне на голову. — Он театрально вздохнул. — Варварские были времена — клянусь, я буду более просвещенным. Говоря это, я подразумеваю, что дам тебе выбрать. Палка или мешок?
