Лариса Михайлова - Сверхновая американская фантастика, 1997 № 01-02
Две недели августа 2030 года прошли, и Гюстен собирается возвращаться в Ниццу с образцами руды мышьяка в рюкзаке. Он говорит Катен, что снова приедет сюда на будущий год и проведет с ней целый месяц. Он также спрашивает у нее, как она собирается выжить в своем «замке», когда будет очень холодно, и не сможет ли он ей как-нибудь помочь Она довольствуется тем, что касается его руки и говорит: «Обо мне не беспокойтесь. Я знаю, куда мне пойти.» — и смотрит вдаль, как если бы Гюстен уже ушел.
Гюстен намерен провести за год расследование несчастного случая, о котором говорила Катен. Зная название компании, в которой работал ее муж, это должно быть нетрудно. Немного удачи и терпения помогают ему найти две или три газеты того времени, упоминающих о катастрофе. Всё произошло так, как говорила Катен. Но газеты содержат также и другую информацию. Они рассказывают, что когда Катен приехала на стройплощадку, она не пролила ни слезинки, что она уехала почти сразу же, с блуждающим взглядом, как если бы потеряла разум. Соседи по кварталу Пастера больше ее не видели, и никто не смог узнать, что с ней сталось. Газеты упоминают также о двух сыновьях, которые были с ней, и которых она оставила на месте происшествия.
Продолжая свое расследование, Гюстен узнаёт, что двое детей были подобраны и воспитаны теткой, проживавшей на улице Республики[54]. Один из них учился в Ницце и стал комиссаром полиции; его зовут Луи, и его хорошо знают и уважают в городе. Другой, которого зовут Панкрас, поступил в семинарию в Марселе. Так как религия среди обитателей графства не слишком принята, одной церкви вполне достаточно для города. Она расположена на холме Симье[55], где раньше находился монастырь. Сверху можно было видеть Пайон[56], Мон Винегрие, Монт Албан[57], Замок[58] и синюю ленту моря. Рядом с монастырем монахи содержали прекрасный сад, в котором росли апельсиновые и грейпфрутовые деревья, несколько оливковых и цветы много цветов. Смешанный аромат розы, лаванды и гвоздики делал этот сад еще более прекрасным и чарующим. Раз в год, здесь, на Симье, проходил «тыквенный праздник»[59]. Люди могли перекусить рядом с монастырем, большом парке под оливковыми деревьями. Ранше[60] очень хорошо об этом рассказывает в своей «Немаиде». Сейчас там остались только площадки для паркинга. Нельзя больше увидеть ни Пайона, ни даже моря, а сооружения квартала Пастера поистине ужасны. Сад ликвидировали, а на месте монастыря построили маленькую церквушку среди гигантских зданий из стекла и бетона. Панкрас — кюре в этой церквушке.
Гюстен встречается с сыновьями Катен. Они хорошо помнят несчастный случай, произошедший с их отцом, и даже вносят несколько уточнений. Фирме тогда ничего не пришлось платить, потому что не слишком старались узнать, кто был ответственным за случившееся. Позже, через восемь лет, тетя смогла получить небольшую сумму. Компания Н. не прекратила строительных работ и продолжает получать прибыли. Следует заметить, что закон был на стороне промышленников и что глава фирмы был другом мэра, который в свою очередь был знаком с министром. Оба сына помнят также свою мать, но утверждают, что не знают, где она Гюстен слушает их и, сам не зная почему, умалчивает о своем пребывании на Рокка Спарвьера. Он говорит им, что пишет по поручению правительства отчёт о несчастных случаях на производстве и в связи с этим заинтересовался их случаем.
Проходят месяцы, вот уже апрель. Зима была необычно суровой для жителей Ниццы, как будто природа мстила за что-то Дождь шёл в течение по крайней мере сорока дней. Из-за ливней Пайон «пришёл» как говорят местные, и красивые корабли большого порта почти все сильно пострадали. Река Вар прошлась по супермаркетам и смела всё, как метлой. Пришлось закрыть на неделю аэропорт, и невозможно было пользоваться подземной дорогой. Те, кто там проживал, теперь рассеялись по городу. Пока Панкрас молится один в своей церкви, комиссар арестовывает воров. Короче, бедствие столь велико, что Графство объявляют зоной стихийного бедствия. Туристы остались дома, хотя отели и рестораны показывая себя меньшими скрягами, чем обычно, даже приложили некоторые усилия к тому, чтобы включить в меню замечательные блюда кухни Ниццы. Но кому придёт в голову приезжать в Ниццу, когда идёт дождь?
Гюстен беспокоится за Катен. Кто знает, не умерла ли она от холода наверху, в своей норе? Он решает поехать проведать ее. На Рокка-Спарвьера дождь не причинил никакого вреда. Напротив, он придал силы растениям и травы разрослись пуще прежнего. Гюстен вдыхает их аромат и чувствует себя свободным в этой пустыне, среди скал. Мир кажется ему красивей. Вскоре он найдёт Катен, но должен ли он ей говорить о проведённом расследовании и о ее двух сыновьях. Может быть, она потеряла память, и ей будет тяжело услышать подобную новость. Гюстен идёт вдоль дома с высокими стенами и карабкается до самой башни. Ястреб, сидящий у входа в жилище Катен, посторонился, пропуская гостя. Но Гюстену не требуется много времени, чтобы убедиться, что комната пуста. Тогда он ищет в селении, затем спускается на тропу к Энгарвену, зовя Катен; но никто не отвечает. Ястреб снова занимает свой пост стража наверху, и Гюстен как-то сразу осознаёт, что он один в посёлке, покинутом людьми и Катен.
Тогда ему приходит в голову поехать в святилище Мадонны Утельской. Он быстро спускается в Дуранус, и вскоре его машина проезжает мимо «Прыжка французов» и тоннеля на дороге в Сен-Жан. Может быть, Катен там? Примерно за два километра до Сен-Жана он пересекает по маленькому каменному мосту долину Парэра, который впадает чуть ниже в Везубию. С этого моста виден водопад высотой в сорок метров, называемый «каскад Рэ». В долине вода образовала красивые лагуны, где играют ужи и жабы. В прошлом веке кто-то[61] написал сказки в которых говорится о Парэре, но Гюстен забыл имя автора. Он останавливается на мгновение, чтобы послушать пение цикад в деревьях и полюбоваться этой естественной красотой, на которую люди ещё не успели обратить пристального внимания, и которая благодаря этому ещё не испорчена.
Дорога на Везубию, на которую Гюстен выехал в Сен-Жан, почти автотрасса, идущая до Кюнео в Италии, но большой мост по-прежнему в хорошем состоянии; он позволяет подняться в Утель, город, ставший историческим и художественным центром. Там уже никто не живёт, за исключением нескольких ещё не умерших стариков. После Утель надо проехать вдоль небольшого гребня, откуда дорога вела раньше к Ля Тур[62] и к Тинее; сейчас ею уже не пользуются. Гюстен достигает наконец вершины, где на плато было воздвигнуто святилище Мадонны.
