Джон Стиц - Салон "Забвение"
— Итак, сэр, чем могу служить? — поинтересовался доктор Такен. Он был из тех людей, чей возраст в точности определить невозможно — поначалу Кэл решил, что ему около сорока, потом прибавил еще десяток, но, поразмыслив, вернулся к прежней цифре. Покатый лоб постепенно переходил в пышную шевелюру, зачесанную назад. Глаза у доктора были цепкие, внимательные и очень жгучие. Кэл решил, что не ошибся, придя именно сюда.
— Я бы хотел восстановить некоторые забытые воспоминания, — объяснил он, представившись. Доктор испытующе взглянул на него.
— Осмелюсь предположить, что вы побывали в салоне «Забвение»?
Именно это я и имел в виду.
Лицо доктора болезненно сморщилось.
— Сделаю, что смогу, сэр. Но гораздо эффективнее лечить проблему, а не следствия.
— Другими словами, сама концепция стирания памяти вас не привлекает?
— Это все равно что залепить рану, оставив ее гноиться.
— Признаться, я разделяю ваше мнение.
— И все-таки вы обратились к ним?
— Я знаю лишь, что прошел процедуру, и теперь хочу убедиться, что сделал это добровольно.
— О, это уже интересно. Вы полагаете, что оказались там помимо своей воли?
— Не знаю, — ответил Кэл. — Но я не смог ничего вспомнить, и это меня настораживает.
— Еще интереснее! И что же, по-вашему, послужило причиной?
— Сотрудник салона объяснил это разрушением связей в краткосрочной памяти. Он сказал, что это типичное явление.
— Он был неправильно информирован.
Кэл непонимающе взглянул на доктора.
— Процесс действительно сказывается на кратко срочной памяти, — пояснил тот, — но это длится не более часа. К тому же законодательство требует, чтобы посетитель салона оставался под наблюдением специалиста до полного восстановления.
— Но если так…
— …значит, вас обманули, — заключил доктор и, помолчав немного, добавил: — Кажется, вы не особенно удивлены?
— Как ни странно, да. В последнее время со мной вообще происходят странные вещи.
— Ну что же, сэр, должен сразу предупредить вас: вероятность того, что я смогу по-настоящему вам помочь, невысока, но я заинтригован и готов попытаться.
А люди, способные возбудить мое любопытство, встречаются нечасто.
— Вы уже помогли мне — теперь я знаю по крайней мере одного человека, который мне солгал, и, следовательно, имею меньше поводов приписать свои подозрения обычной паранойе.
Такен улыбнулся.
— Мой собственный, ограниченный, правда, опыт, свидетельствует: то, что воспринимается как паранойя, на самом деле редко оказывается истинной паранойей.
Ну как, начнем?
— Только один вопрос: вы ограничиваете свою деятельность этическими нормами?
— Вы имеете в виду профессиональную тайну?
— Совершенно верно.
— Только теми, что я сам для себя выработал, но в их адекватности я уверен. Не бойтесь, вам ничего не грозит.
Кэл решил поверить ему; к тому же особого выбора у него не было.
— Ну что же, будь что будет. Я готов.
— В своей работе я привык фокусироваться на чем-то определенном. Чем пытаться искать ключ, чтобы разблокировать всю память, лучше сконцентрировать усилия на критических участках.
Кэл немного поразмыслил над его словами.
— В таком случае, может, начнем с ближайшего прошлого? Три дня назад, когда я оказался в салоне?
Такен не возражал; он уселся в большое комфортабельное кресло и спросил:
— Итак, вы готовы, мистер Донли?
Кэл утвердительно кивнул. Доктор нажал кнопку, и на стене возникло огромное движущееся изображение Юпитера. Скорость была тщательно подобрана. Огромная планета медленно перекатывалась с боку на бок.
— Пожалуйста, внимательно наблюдайте за Большим Красным пятном, мистер Донли.
Красное пятно, слегка искажаясь под действием газовых вихрей, неспешно перемещалось по диску. Потом Кэл почувствовал, что оно увеличивается в размерах, постепенно охватывая собой всю стену. Оно кружилось, словно огромный водоворот, медленно, но неумолимо затягивая в себя Кэла. Комната уплыла куда-то далеко-далеко, и Кэл услышал звук, напоминающий отдаленный рокот бури. Он становился все громче и громче, пока не превратился в оглушительное крещендо.
Потом он резко оборвался, и Кэл с удивлением обнаружил, что полулежит в удобном плетеном кресле на берегу моря. На горизонте продолжал бушевать ураган, но здесь, в самом его центре, воздух был неподвижен. Рядом в таком же плетеном кресле сидел доктор Такен; он был совершенно спокоен, — так же спокоен, как глаз урагана.
— Теперь мы можем поговорить, — произнес он на конец.
Кэл промолчал.
— Мы можем поговорить о той ночи, когда вы пришли в салон «Забвение», — настойчиво сказал доктор.
— «Я не убивал его», — услышал Кэл собственный голос.
— Кого?
— Ангела. Доминго.
— Того человека, чье тело обнаружили совсем недавно? Это случилось в ту ночь, когда вы утратили память?
— Это не только моя память, — сказал Кэл.
— Что вы имеете в виду?
Кэл не ответил.
— Что еще вы могли потерять?
Никки? Линн? Нет, Линн к тому времени уже не было в живых, а Никки, по всей видимости, потеряна уже давно. Что же тогда?
— Вы возвращаетесь во времени вспять — в последний вечер перед тем, как потеряли память. Что вы видите?
Кэл страшно закричал. Мгновение назад они с доктором были одни на прибрежном песке; теперь у его ног лежало тело.
Это был Доминго; из огромной раны над ухом обильно текла кровь, но белоснежный песок впитывал ее как губка, сам оставаясь совершенно чистым.
— Что вы видите? — подтолкнул его Такен.
— Смерть Габриэля. — Кэл взглянул на тучи, мечущиеся на горизонте, но какая-то сила заставила его вновь опустить глаза. Теперь на груди трупа зияла разверстая рана и торчали наружу окровавленные ребра.
— Гэйб, не умирай! — закричал Кэл. — Черт возьми, не умирай! Это из-за меня… это я во всем виноват!
Теперь Кэл держал окровавленную голову Доминго на коленях. Затем волочил труп по песку.
— Куда вы? — спросил Такен.
— К врачу… к чему дурацкие вопросы?
— Чтобы найти ответ, — терпеливо объяснил доктор.
— Он ранен… ему нужно внимание.
— Разве вашего недостаточно?
— Не в этом дело… Это же моя ошибка. Нужно сделать ЧТО-ТО… — Кэл замер, потрясенный. От ног Доминго тянулись по песку две борозды и уходили в шлюзовую камеру, стоящую прямо в песке. Откуда она взялась? Она здесь так же некстати, как и тело Доминго.
Кэл виновато взглянул на доктора и опустил руки.
— Так вы не помните ни про дверь, ни про то, куда она ведет?
