Йен Уотсон - Книга Звезд
— Хм, из «Дане де Фе»… и «Ныо-Доун».
— Отлично. Твой Миротворец покажет тебе корабль.
Итак, в этот день мы с Миротворцем вернулись на станцию «Розалуна» раньше обычного. Когда мы приехали, я обнаружила, что так и осталась в своем рабочем фартуке, который обычно снимала, закончив работу в саду. Вот что значит нарушить привычную жизнь.
Поразмышляв, я пришла к выводу, что подземный туннель образует один большой круг и движение по нему осуществляется только в одну сторону; на обратном пути в Ад наша кабина ни разу не остановилась ни на одной промежуточной станции, а если бы даже и остановилась и открыла дверь, все равно ничего бы не было видно.
— От Ада до «Розалуны», а от «Розалуны» куда? — спросила я своего гида.
— В наши казармы. Оттуда на строительную площадку. Потом в Ад.
Всего четыре остановки.
— Значит, строительная площадка совсем недалеко от Ада?
Он кивнул.
— И корабль, на котором я прилетела, приземлился между ними?
— Верно.
— Знаешь что? — сказала я. — За все время, что ты меня учил, ты ни разу не назвал своего имени. У тебя есть имя?
— Конечно. Я Педро Дот.
Педро Дот: в давние времена это был один из известнейших селекционеров роз, живший в той части Земли, которая называлась Испанией и в которой находился просто сказочный розовый сад под названием «Парк де Есте»… Так-так.
В эту минуту загорелся зеленый свет, который показывал, что мы приехали.
Я не буду читать вам лекцию о том, как строить космические корабли с семенами жизни. На это ушла бы вся книга, а мне это ни к чему.
Большую часть того, что я увидела на территории строительной площадки космических кораблей, я постичь не смогла. Расположенные неподалеку цеха и резервуары оказались также выше моего понимания. Было очень нелегко отличить изготовителей от того, что они производили, поскольку большую часть работы выполняли мягкие машины, которым помогала горстка Миротворцев-техников.
А вот что я хорошо поняла и от чего у меня волосы стали дыбом, так это мой образ жизни на корабле во время полета.
Чтобы забраться на борт, нужно было подниматься на специальной подъемной платформе. На самой верхушке корпуса корабля находился «отсек» — как его назвал Педро, — который был открыт для проверки. Возле него находились машины, закачивающие туда воздух и воду.
Назвать этот отсек могилой было бы несправедливо. Он был немного больше, да еще с окном над головой; однако большую часть пространства внутри корабля занимали разные тренажеры, включая дорожку, — по которой я могла идти до бесконечности, никуда не приходя, в ботинках с магнитными подошвами. Педро мне показал, как это делается.
После этого мы попробовали по кусочку пищи, которую производила машина и которая, как заверил меня Педро, будет милостью божьей получаться из моего же дерьма. Замечательно, грандиозно. «Иди и сам ешь свое дерьмо, Божественный разум», — подумала я.
Это что касается удобств для тела. А как насчет ума?
У меня была бы библиотека с записями музыки и еще одна с тысячами историй из старинной жизни, которые я могла смотреть на экране радио, показывающего движущиеся картинки. Я бегло просмотрела некоторые из них: мужчины в смешных шляпах скакали на лошадях и Стреляли друг в друга из пистолетов; мужчины сидели за рулем металлических четырехколесных машин, которые разбивались и горели; мужчина в набедренной повязке прыгал с дерева на дерево… Вот как я буду коротать часы, оставшиеся от ходьбы, гребли, вытягивания и толкания.
Сколько же будет таких часов?
И знаете, что оказалось? Что когда я прибуду на чужую планету, то, даже будучи первой леди, не буду — не смогу — на ней жить. Мне придется навсегда остаться в отсеке, который будет стоять на какой-нибудь вершине, откуда, если повезет, сквозь окно я буду видеть окрестности. А если не повезет, то застряну вместе с ним в каком-нибудь болоте или джунглях.
Это была плохая новость.
А хорошая была та, что, когда колония начнет жить, я смогу стать — сидя в своем отсеке — мудрым оракулом и советчиком. Я буду хранилищем всей мудрости, накопленной на Земле, до тех пор, пока эта колония вместе с остальными колониями галактики не будет стерта в порошок.
Дерьмо, какое дерьмо.
Ну хватит об отсеке. Гораздо больше меня интересовали двигатели.
Педро уже удовлетворил на этот счет мое такое невинное любопытство. Когда мы поднимались наверх, он показал мне бункер, из которого на конвейер выскакивали оранжевые «топливные шары». Каждый такой шар был размером с детский игрушечный стеклянный шарик. Я понятия не имела, какое в них топливо, но оно, несомненно, обладало огромной энергией. Возле конвейера находилась машина, которая проверяла шары, и если находила бракованные, то сбрасывала их в специальную трубу.
Как я уже говорила, на мне остался мой рабочий фартук, в кармане которого лежал секатор. Фартук был надет поверх сутаны, широченные рукава которой сами практически были карманами. Когда мы выходили из Отсека, я стащила с пальца золотое кольцо Тессы и опустила его в карман фартука. Иногда кольца бывают очень полезны. Как только платформа поехала вниз, я подняла руку.
— Мое кольцо! — залепетала я. — Его нет! Я его потеряла! Я чувствовала, что что-то не так, — должно быть, оно соскользнуло с пальца. Божественный разум так расстроится! Он хочет, чтобы я надела это кольцо на розу-победительницу. Нам нужно найти его, Педро!
Платформа опустилась на землю.
— В отсеке, ты там его потеряла? — спросил он.
— Возможно. Но я не уверена! Я думаю, что потеряла его раньше. А может, и в отсеке! Ты не посмотришь? А я поищу здесь, внизу. Мы должны его найти, иначе выставка будет испорчена!
Он кивнул:
— Я поднимусь наверх и посмотрю. Ты оставайся здесь. Поищи тут, только не обращайся к машинам — они все равно тебя не заметят. — (Приятное известие.)
Пока он поднимался, я сделала вид, что разыскиваю свое утерянное сокровище рядом с кораблем. Как только Педро скрылся из виду, я вынула кольцо из фартука и спрятала под одним из ящиков, стоящих неподалеку. Потом на цыпочках подбежала к бункеру. Схватив несколько топливных шаров, я спрятала их в рукавах сутаны. Я вернулась за несколько секунд до появления Педро, который закричал с высоты:
— Там его нет!
— О боже! — воскликнула я, заламывая руки. (Мне всегда очень хотелось заломить руки, с тех пор как я прочитала «Девушку-юнгу и каннибала».)
Когда он опустился на землю, я устроила ему великолепный спектакль — лихорадочные поиски кольца и его обнаружение. Вообще-то, я действительно испугалась, потому что забыла, под каким ящиком спрятала это чертово кольцо. Наконец я его нашла и вытащила:
