Александр Зорич - Сезон оружия
– Счастливого путешествия. Постарайтесь дожить до планового выключения, – зловеще добавил инструктор, наклоняясь за упавшим на пол кубиком. Координация «тонких» движений была вторым слабым местом его «натуры» – первым, как уже говорилось, была сообразительность.
9
Надежда наклонилась. Теперь ее внушительные груди с набрякшими сосками почти доставали до пола.
Зад, покрытый капельками влаги, волновал и манил. Но больше всего возбуждал его пук ее пышных волос, даже сейчас находящийся в плену трех заколок. Покатые плечи Надежды шевельнулись, невидимые руки подобрали с пола тюбик с мылом, и она вновь распрямилась.
Щуро, тяжело дыша, истекал потом. Его руки судорожно сжимали рифленые рукояти руля, ноги исступленно накручивали педали.
Щуро был натуралом.
Натуралом хоть куда.
Щуро по утрам пил молочко из-под коровки с приватной фермы ВИН, а по вечерам питался пророщенным пшеничным зерном с приватной плантации ВИН.
Утром Щуро обегал Главный Корпус, а за ним на почтительном удалении ехал «Хаммер GI», набитый шестью вооруженными охранниками. (Последнее было скорее понтом, нежели оправданной предосторожностью, – кругом стояла несокрушимая стена самовозбуждающегося защитного поля.)
Вечером Щуро дышал животом, меняя ноздри, и занимался любовью с дорогими шлюхами.
Щуро был натуралом и входил в ВР лишь в случае крайней необходимости. Щуро был натуралом и любил убивать людей с осознанием того, что совершает не какое-то там анекдотическое УС, а настоящее уничтожение жизни. Такое же точно, какое совершали и его далекие прапрадеды из ведомства Малюты Скуратова.
Три раза в неделю Щуро, чтобы не терять формы, посещал спортивный зал на восьмом этаже Главного Корпуса. На седьмом этаже находилась женская душевая.
Это соседство навело в свое время Щуро на гениальную в своей простоте мысль: хороший директор должен знать о своих сотрудниках все, чтобы иметь возможность буквально предугадывать все их желания и чаяния.
Системы внутреннего наблюдения и раньше пронизывали Главный Корпус насквозь, но стыдливые инженеры, проектировавшие здание, обошли своим вниманием душевые и туалеты. При бывшем директоре это считалось нормальным. Но Щуро любил каждую мысль доводить до своего совершеннейшего логического апогея, чему предыдущий глава компании и был обязан эпитетами «бывший» и «предыдущий».
Щуро был натуралом и не очень-то любил все эти стереовизоры, голотелевизоры и, разумеется, психовизоры – младших братьев столь ненавидимой им ВР. Поэтому изображение со скрытых камер в душевой посредством весьма и весьма дорогих нестандартных преобразователей подавалось на огромный натуральный киноэкран, занимавший всю длинную стену спортзала.
Вошел Пьеро. После скоропостижной кончины Малинина он временно исполнял обязанности референта. Обязанности были Пьеро не в тягость. Пьеро вообще был не в состоянии тяготиться чем бы то ни было.
– Вчерашний фараон снова в Зоне Стабильности. Аватар класса Джирджис. Сейчас представлен бесплотным духом, до этого был золотым дождем, в общем, почерк явно хмыревский. Еще с ним какой-то придурок в аватаре красной собаки.
– Ну… вот… видишь! – выжимая на спидометре своего псевдовелосипеда заветную цифру «40», пропыхтел Щуро, не отрываясь он киноэкрана. – Все мы… с тобой… пра… вильно… вчера…
Пьеро посмотрел в направлении взгляда своего шефа.
– Не в моем вкусе. Задница тяжеловата, – холодно бросил он.
Щуро грузно свалился с велосипеда на сложенные за его спиной маты и расхохотался, что далось ему не без труда.
– Вкусе?! Превосходно, мой мальчик, просто превосходно!
Хохот оборвался совершенно внезапно, и Щуро вдруг стал очень серьезен и спросил:
– Ну нашли вы, наконец, его адрес или нет?
– Вот именно. – Только Пьеро мог себе позволить разговаривать с директором компании ВИН подобным образом – употребляя обороты типа «вот именно». – Нашли. Двадцать восемь лет, холост, живет на Большом Арбате…
– Не важно. Мне это, – Щуро сделал особое ударение на «мне», – совершенно неинтересно. Это интересно тебе. Итак, прежний план остается в силе. Раз уж он вломился в Утгард, пусть ломится и дальше. Интересно ведь, в конце концов, до чего они там договорятся. Надеюсь, ушастый воронинский полковник уже там?
– Там. Вот полковник, кстати, очень в моем вкусе.
– Ты что, сдурел? Твоя сексуальная ориентация…
– С ней все в порядке. Полковник – молодая женщина.
– Хорошо, – сказал ошарашенный Щуро. Он помолчал с полминуты, потом стряхнул навалившееся на него оцепенение и продолжил:
– Так вот. Полковник, то есть полковница, пусть себе слушает. Потом можно выпускать шатуна. А ты сейчас берешь столько людей, сколько тебе самому не жалко, и убираешь этого фараона физически. Если хочешь, можешь хоть весь дом взорвать. Сейчас это уже не имеет никакого значения.
– Извините, шеф, не вижу логики. Зачем шатун, если через полчаса мы его просто физически застрелим?
– А на хрена тебе логика, дорогой? Отдыхай и будь счастлив.
10
– Эй, вы, сукины дети, наши требования просты! – заорал Алекс в микрофон внешней связи уцелевшим охранникам, которые – он в этом не сомневался – засели по подсобным помещениям. – Всем покинуть территорию подстанции! Кто не желает выполнять это требование, будет покойником. Клянусь Снарком.
Алексу вчера неимоверно повезло. Когда очередь разнесла в щепы крыло его легкого самолета, он успел выпрыгнуть из гибнущей машины. Он приземлился в небольшой тинистый пруд, где, надо полагать, во времена оны колхозники разводили костлявых карпов и суперкостлявых толстолобиков.
Но, невзирая на чудесное спасение, Алекс был зол, как свора голодных цвергов. Теперь у него имелась возможность немного отвести душу.
Штурмовой отряд террористов не стал тратить времени на пустяки.
Первым беспощадным электромагнитным ударом был уничтожен узел связи – ни к чему нам товарищ «Змей» с его головорезами из «Перуна», однако.
Затем, обезоружив трех мордастых придурков в бронежилетах с трафаретной надписью «ВИН», резавшихся в карты в стеклянной будке контрольно-пропускного пункта, террористы проникли на второй этаж подстанции.
После короткой, но кровопролитной перестрелки был занят пункт управления.
– Если кто-нибудь клюнет – хорошо. Если никто не клюнет – тоже хорошо, – пояснил он своим приятелям, стоявшим во всеоружии у единственной двери, ведущей в пост.
Пока Алекс трудился на поприще деморализации охраны подстанции, его товарищ Валюха обезвреживал слушающих во все уши парней Щуро. Пост управления – полдела, главным был все-таки вычислительный центр подстанции. Именно ради него был устроен весь сыр-бор.
