Зиновий Юрьев - Дальние родственники
"Пусть лучше Сергей расскажет, что произошло в магазине", - предложил адвокат Бруно Казальс.
"Хорошо, - согласился Жоао. - Сергей, расскажи".
"До сих пор не понимаю, как у нас с Соней вылетели из головы деньги. Тем более что все равно мы должны были приготовить одежду. Когда мы решились на пробой, я попросил хронокомпьютер подобрать нам стандартную одежду для двух молодых людей в Москве летом тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. Что стоило заказать еще и денег... Но я был как в тумане..."
"Почему?" - спросил адвокат в красных шортах, закидывая длинную волосатую ногу на другую.
"Я люблю Соню..."
"Это все знают", - нетерпеливо сказала Эльжбета.
"Все, может быть, и знают, - согласился Сергей со вздохом, - но мне казалось, что Соня этого не знает. "Ты, Сережа, - говорила она мне, - меня совершенно не любишь". Раз она сказала: "Если ты действительно любишь меня, ты должен выполнить мою просьбу". - "Какую?" - спросил я. "Нет, ты сначала обещай". И посмотрела при этом на меня таким взглядом..."
"Каким?" - спросил с улыбкой Жоао.
"Протестую, - вскочил адвокат в шортах. Стоя, он походил на баскетболиста, он был, наверное, метров двух ростом. - Взгляд девушки на своего поклонника отношения к делу не имеет".
"Увы, имеет, друг. Именно из-за таких взглядов и совершаются..."
"Друзья, коллеги, такую банальность не могу вынести даже я, - сказала Эльжбета, - а я, как вы знаете, большая поклонница банальностей, общих мест и особенно клише. Роль их в истории цивилизации, кстати, не оценена должным образом и по сей день. Но продолжай, Сережа".
"Короче, - вздохнул Сергей и повесил голову, - я согласился совершить несанкционированный пробой к ее дедушке, то есть не дедушке, а прапра..."
"Мы еще дойдем до этого, а сейчас расскажи, что было в магазине".
"Значит, идем мы с Соней по улице, и она говорит, что нужно бы купить ее предку что-нибудь, что в то время неудобно было навещать людей с пустыми руками. Когда Соня сказала "купить", меня словно что-то кольнуло. Я ведь знаю, что это такое. И сообразил, что денег-то у нас нет. Но Соне я ничего не сказал".
"Почему?" - спросил Жоао.
"Мне... было жалко ее. Она была так возбуждена, такие у нее были веселые глазки..."
"Друг Сергей, - улыбнулась Эльжбета, - если ты начнешь перечислять, что именно тебе нравится в Сонечке, боюсь, мы никогда не кончим".
"Хорошо, молчу. Ладно, думаю, что-нибудь сообразим. В этот момент мы проходили мимо магазина "Овощи-фрукты" на широкой такой улице..."
"Ленинградский проспект", - подсказала Соня.
"Да, Ленинградский проспект. Мы зашли. В магазине было много народу, и мы не сразу сообразили, что там происходит. То есть все элементы ситуации были нам знакомы по различным историческим документам: очередь, сумки, толкотня, деньги, кассы, вся эта экзотика, но когда мы оказались внутри самой ситуации, мы просто растерялись. Настолько растерялись, что остановились перед суровой девицей, которая пропускала покупателей - так тогда назывались люди, пришедшие в магазин, порциями по несколько человек.
"Чего вы стоите? - довольно резко спросила она. - Туда или сюда".
"А..." - растерялся я.
"Бэ-э... - зло передразнила она меня. - Нужны апельсины - проходите, молодой человек, не задерживайте других!"
От растерянности я поднял мысленным усилием пакет с тележки, стоявшей за девушкой, направил его к себе. Но я, признаться, плохо соображал, что делаю, потому что пакет задел за белую шляпку какой-то старухи, и старуха завизжала:
"Это до чего ж мы дожили, апельсинами швыряются, окаянные".
Девица в халатике сначала открыла рот и молча глядела, как пакет плыл ко мне в воздухе, а потом закричала:
"Не имеете права!"
Я окончательно растерялся, запаниковал. Мне надо было, конечно, отдать пакет с апельсинами девушке и извиниться, но я зачем-то приподнял ее в воздух, она схватилась за юбку, крикнула: "Ой!" В очереди зашумели, загалдели. Кто-то кричал:
"Отпускайте побыстрее, а не летайте!"
"Они не только летать, нырять будут, только не работать!"
"Это что же такое?"
"Надо жаловаться".
"Цирк устроили".
"Кио".
Что такое "Кио", я не знал, испугался, сдвинул локальную временную секвенцию на несколько минут, и мы с Соней бежали из магазина".
"Вот видите, друзья, как это было опасно, - сказал Жоао. - Конечно, если бы продавцы магазина заявили, что у них уплыл по воздуху пакет с апельсинами, это посчитали бы глупой шуткой. Но вдруг в очереди был бы человек с фотоаппаратом, и он успел бы сфотографировать пакет в полете - это было бы уже некое доказательство..."
"Чего? - спросил баскетболист. - Что апельсины могут летать? Что в магазине... как это называется... когда недостает..."
"Недостача", - не удержался я, и Прокоп гордо посмотрел на присутствовавших, словно я был его учеником.
"Спасибо, - поклонился мне баскетболист. - Недостача".
"И все равно, Сергей нарушил правила пробоя, - сказал Жоао. - И это недопустимо. Хорошо, что на этот раз все как будто обошлось благополучно, но..."
"Прости, друг Жоао, - опять встал баскетболист в красных шортах. - Если вы помните, друзья, когда-то богиня правосудия изображалась с весами в руках. Символ прост: любой акт правосудия напоминает взвешивание. На одной чашке деяние, на другой - законы, - обстоятельства, побудительные причины и так далее. Да, мой друг Сергей пошел на нарушение правил пробоя, да, он не испросил разрешения и не согласовал пробой с графиком работы станции в Хараре. Груз на этой чашке ясен. Но почему? Что двигало им? Взгляд любимой девушки и ее просьба - разве они не перевешивают все правила и инструкции..."
"Браво, - сказала Майя Иванец. - Это уже банальность, переходящая в поэзию".
"Судебная поэзия девятнадцатого-двадцатого веков, сказал тощенький Гурам. - Смотри работу профессора Чебоксарского университета Петра Шишлянникова".
"Стажер показывает когти и эрудицию, - кивнула Эльжбета. - Так их, Гурамчик".
"Ах, коллеги, коллеги, - покачал головой высокий Бруно, - вам все шутки".
"И прибаутки", - выкрикнула Майя Иванец.
"Отлично, с шутками, с прибаутками, но давайте спросим Соню, что заставило ее просить Сергея".
"Спросим, - согласился Жоао. - Соня, расскажи нам".
"Хорошо, - сказала Соня. - Я начну с самого начала. Недавно я ездила к отцу, он живет в Находке, скрещивает там разных рыб, кого с кем именно, я так и не запомнила, но это неважно. Он мне говорит:
"Дочурка, я тебе подарок приготовил".
"Какой?" - спрашиваю.
"Перебирал на днях старые вещи и нашел старинную лоцию. Вы, историки, ведь обожаете старые книги".
Лоция и действительно была старая, издана более двухсот лет назад в Советском Союзе. Хотя я историей мореходства никогда не занималась, я все-таки перелистала ее. И нашла в ней старинный конверт, адресованный штурману корабля "Константин Паустовский" Александру Семеновичу Данилюку. Нетрудно было догадаться, что он был владельцем лоции. Но ведь Данилюк - фамилия моего отца, стало быть, Александр Семенович наш предок".
