Владимир Щербаков - Фантастика 1977
— Май, ты хоть объясни толком, что за лабиринт такой? — попросил я.
— Вы что, мальчики, темные? Лабиринт и есть лабиринт. Подземелье с сетью разветвленных и запутанных ходов. Если экипаж пройдет и не растеряет своих людей по дороге, значит, все. Его зачисляют окончательно…
Прошло около месяца с того разговора. Начались занятия.
Больше беллетристики, психологии. Нас заставляли моделировать условия необычных планет и искать решения задач в этих условиях, гоняли на центрифугах, определяя пределы наших физических возможностей, словом, вели подготовительную работу. Однажды утром наш наставник предупредил:
— Рекомендую сегодня позавтракать как следует. Пойдете в лабиринт.
— Это что, долго? — спросил Саша. — К обеду успеем?
— Было бы удивительно, если б вы поспели к ужину, — усмехнулся наставник. — Контрольный срок выхода из лабиринта — трое суток. Не уложитесь — считайте, что вам не повезло. Лабиринт — высшая приемная инстанция. Кто не проходит лабиринта, отчисляется из института без права поступления…
Сева присвистнул: — Даже так! Ну а если один вышел, а команда осталась?
— Всех, кто прошел лабиринт, как правило, зачисляют.
— Это как же? Трое суток бродить голодными? — забеспокоился Серега, который, хотя и отличался завидным сложением и силой, вечно бегал в буфет подкрепляться.
— Вам выдадут суточный запас.
— Почему суточный?
— Не слишком ли много вопросов, курсант? — наставник иронически сощурился, — Вы полагаете, что Институт космонавтики должен готовить неженок? Учтите, здесь требования повышенной жесткости.
Полный инструктаж получаем в проходной. Здесь командуют старшекурсники. Каждому вручается индивидуальный рюкзак: здесь суточный рацион, аптечка, термос на полтора литра воды и… аппарат автономного дыхания с запасом кислорода на час.
— Это еще зачем? — не выдержал Мовшович.
— Все, что вам дают, необходимо для прохождения лабиринта, — ответственно заявляет старшекурсник и добавляет строго: — Всем подогнать заплечные ремни.
Знаем мы эту строгость! Сам небось в душе посмеивается над простачками, которые будут таскать на себе эту ненужную рухлядь, но ничего не поделаешь… Сидим ждем своей очереди. Пускают с получасовым интервалом, чтобы не собирались большими группами, как объяснили на инструктаже. Через стеклянную перегородку видно, как заходит следующая пятерка. Среди них, кажется, Майка, но рассмотреть не успеваю.
— Часы есть у всех?
Высокий блондин пытливо оглядывает нас, зажав в крупном кулаке не то ремешки с часами, не то еще что-то.
— Есть, — отвечаю за всех, потому что блондин смотрит сейчас именно на меня. Как они все-таки все серьезны, будто врачи перед трудной операцией. Даже под ложечкой засосало…
— Выкладывайте!
Он разжимает свой кулачище, и на столе возникает кучка ремешков с маленькими квадратными компасами.
— Надевайте это. Часы получите после прохождения. Ни в коем случае не снимайте приборы с руки. Они являются судьями на дистанции и свидетелями вашего прохождения. На стрелку не обращайте внимания. Она не покажет вам ни направления, ни расстояния, ни времени… При выходе без прибора или с неисправным прибором прохождение не засчитывается.
На обратной стороне ремешка полированные пластинки, скорее всего какие-то контакты. Едва надеваю прибор на руку, как шкала засветилась. Стрелка слегка отклонилась. Смотрим друг другу на руки: отклонения у всех разные, хотя и небольшие. Блондин собирает наши часы со стола. На моих без пяти одиннадцать. Значит, через пять минут…
— Все ясно?
— Можно вопрос?
Это командор Володя Мовшович. Лишняя деталь прохождению не повредит.
— Прохождение обязательно полной группой или допускаются потери?
— Это все на ваше усмотрение. Можно проходить и в одиночку, но группой легче.
— Время одиннадцать часов. Начинает прохождение экипаж Мовшовича, — прозвучал голос диспетчера.
Узкий туннель уводил все ниже и ниже и закончился крутыми ступенями винтовой лестницы. Отсюда три коридора, разделенные тонкими переборками, вели в одном направлении, и один под прямым углом уходил в сторону.
— Принцип выхода из любого лабиринта — держаться одной стенки, — выпалил Сашка и покраснел от собственной смелости. — Раз пошли влево, надо теперь держаться левой стороны.
— Этот вариант как раз и рассчитан на трое суток, пока не обойдешь весь лабиринт. Что скажешь, интуиция?
Командор любил навешивать на всех ярлыки. В сложных случаях, когда, казалось, испробованы все ходы задачи, я интуитивно нащупывал решение, и ребята уже привыкли полагаться на это мое качество.
Я пожал плечами: — Моя интуиция молчит.
— Ладно, тогда пошли в первый правый, — скомандовал Мовшович и двинулся по коридору. За ним последовали Сева Смолин и Серега Самойлов. Мы с Сашкой замыкали группу.
Других построений ширина коридора не позволяла. Если бы нам навстречу попалась другая группа, одной из команд пришлось бы прижиматься к стенке, чтобы разминуться.
Командор придерживался принципа левой стенки, и мы неизменно поворачивали в левое ответвление, а так как Мовшович постепенно прибавлял шагу, то мы, прилаживаясь к его темпу, скоро потеряли счет разветвлениям. В общем это были сплошные коридоры с однообразными светильниками, установленными по обе стороны через равные промежутки. Ходы лабиринта то вытягивались длинными прямыми коридорами, то змеились зигзагами, иногда открывая новое ответвление.
Возле одного из таких разветвлений командор остановился.
— Может, нарушим разок правило? Пойдем по правому ходу.
— Стоит ли? — засомневался Сева.
— Тогда проголосуем, — решил Мовшович и поднял руку.
Мне тоже не хотелось идти в левое ответвление, и я поддержал его, но мы оказались в меньшинстве.
— Ну что ж, — нехотя согласился он. — Пойдем посмотрим, куда кривая выведет.
Кривая закончилась через несколько поворотов тупиком с небольшим круглым залом. При желании здесь могли разместиться на отдых не больше десяти человек.
— Так, — без всякого воодушевления оглядел зал командор. — На сегодня демократии хватит. Интуиция, пойдешь рядом со мной.
Нам пришлось вернуться, и мы снова двинулись вдоль левой стены, пока ход не вывел нас на площадку, с которой мы начали свое путешествие.
— Приехали, — хмыкнул Сева. — Пойдем по второму кругу.
— Вертушка, — прокомментировал Саша. — В хороших лабиринтах их всегда достаточное количество.
— Помолчи, ты, знаток лабиринтов, — сердито сказал Мовшович. — Это по твоей милости мы отбарабанили такой круг. В лабиринте надо искать выход, а не принцип! Пошли!
