Владимир Щербаков - Фантастика 1977
— Командор, разведчику необязательно иметь большой рост. Достаточно, если у него острый глаз и аналитический ум. Кто знает, может, и вашему экипажу понадобится разведчик?
Обращение «командор» сразило Володю наповал, и он милостиво разрешил присутствовать при нашем разговоре.
Четвертым был Сёрега Самойлов. Это был атлет с широкой грудной клеткой и могучими бицепсами. Его где-то подцепил Сева, который по совету командора присматривался к абитуриентам, успешно проходящим испытания. Спокойный, уравновешенный, он сразу пришелся по душе каждому из нас.
Мы все сравнительно легко одолели первый тур конкурсных испытаний. По условиям второй тур абитуриенты должны были пройти в составе экипажа из пяти человек, который подбирался самими участниками. Поскольку у нас стараниями Володи заранее сложилась дружная четверка и оставалось подобрать лишь одного достойного кандидата, мы сначала привередничали, считая, что нашему экипажу подойдет далеко не каждый. Пока мы глубокомысленно изучали этот вопрос, всех хороших ребят расхватали. Пришлось выбирать из последнего десятка. Когда я подвел Сашку к командору, тот лишь презрительно хмыкнул:
— Задумчивым кенгуру нечего делать в космосе!
— Это вы мне? Я, понимаете, не набиваюсь, — покраснел от обиды Саша.
Краснел он удивительно. Сначала у него вспыхивали уши, потом волна покраснения распространялась на щеки, и, наконец, красное смещение, или эффект Доплера, как выразился наш остряк Сева Смолин, захватывало шею.
— Брось, командор! У меня интуиция. Он нам пригодится.
Я проговорил это вполне убедительно, хотя мной руководила не столько интуиция, сколько антипатия к другим кандидатам. Правда, была еще Майка, но командор с самого начала решительно высказался против девчонок.
Саша, надо сказать, действительно выручил нас. Среди множества испытаний и тестов самым сложным для нашей команды. оказался реохорд. Это нехитрое приспособление, когда за него усаживалось сразу пять человек, вело себя подобно неуправляемой плазме, грозящей в любой момент вырваться из своего магнитного заточения. Горит время, искрят нервные клетки, и никто не представляет, как управиться с этой стихией. Нас не знакомили с устройством прибора, но понять его принцип несложно: каждый реохорд, укрепленный на столике, отгороженном от посторонних взглядов пластиковыми щитами, снабжен вольтметром и соединен с другими в одну цепь.
Задача — выгнать стрелку своего вольтметра на нуль. Каждый участник испытаний гоняет рукоятку реохорда по своему разумению то вправо, то влево, меняя сопротивление в общей цепи и тем самым нарушая равновесие всей системы. Стрелки скачут как ужаленные и, кажется, готовы выпрыгнуть наружу и помчаться сами по себе…
Не знаю, кто из нас первый понял, что не следует спешить с реакцией на информацию, но постепенно стрелки успокаивались и вдруг повели у всех в одну сторону. Оставалось не торопясь подогнать их к нулю. Естественно, во время испытаний мы не могли, знать, что Сашка, чтобы вывести нас из тупика противоборства, загнал на своем реохорде рукоятку вправо до отказа и тем самым вызвал согласованное движение нашей команды в противоположную сторону. Кроме сэкономленного времени, нам достались призовые очки за оригинальность решения. Командор, узнав об этом, хлопнул меня по плечу.
— Соображаешь, кого брать в команду! С призовыми очками можно кое на что надеяться!
И мы надеялись. Может быть, не все испытания второго тура команда прошла с блеском, но результат, как говорится, налицо: из сорока команд только семь сохранили свой экипаж без потерь, в том числе и наша. Из остальных отсеялось по два-три человека. От избытка счастья мы тискали друг друга, заглядывали в списки, убеждаясь, что наши фамилии не испарились, и снова излучали радость, не обратив внимания на те несколько строк приказа, которые предваряли эти списки. Именно тогда Сашка, наш задумчивый кенгуру, и задал свой вопрос, спустив нас с небес: — Володя, а что такое лабиринт?
Командор в недоумении оглядел Сашку с головы до ног.
— Ты о чем?
У Сашки началось Доплерово смещение, и он неуверенно ткнул в верхние строчки.
— Вот здесь сказано: «Зачислить до прохождения лабиринта…» Четыре пары встревоженных глаз уставились на командора.
— Не знаю, ребята, — развел руками Мовшович. — Я тогда расстроился, сами понимаете… и не узнал, что было потом. Как-то не обратил внимания…
— Эх ты! — сказал Серега с сожалением. — Раз собирался повторно, надо было разведать все до конца.
Здесь подошла Майка и перебила нашу весьма содержательную беседу…
— Экипажу Мовшовича наш космический!
— Ты тоже прошла, Майя, — вставил я словечко. Почему-то мне приятно было первому сообщить ей об этом.
— Спасибо, Миша. Я знаю, — она откинула рукой прядь льняных волос и приязненно осветила меня своими огромными синими глазами, честно. Я как-то с общей школы побаиваюсь красивых девчонок. В них есть что-то завораживающее. Гипноз, что ли? Я не люблю, когда меня гипнотизируют, и сопротивляюсь всеми фибрами… А вот с Майкой ничего, хотя она покрасивее наших девчонок. Мы с ней познакомились в монорельсе, еще когда добирались сюда. Я в Москву попал с опозданием, еле поспел к отходу монорельса, минут пять оставалось. Выбегаю на перрон… Смотрю, стоит девчонка, такая растерянная, чуть не плачет. В одной руке серый, видимо, еще дедовский, чемодан; в другой — портфель, под мышкой учебники, и еще две книжки валяются у ног. Поднял, смотрю: «Вариации полетного веса при субсветовом разгоне». Вещь чисто теоретическая… Зачем это нужно ей? Сразу сообразил, что она тоже в Институт космонавтики. Схватил ее тяжеленный чемодан и втолкнул в первый попавшийся вагон. Только заскочили, двери захлопнулись. Ну, мы с ней до самого городка проболтали.
Когда с ней говоришь, забываешь, что она красивая и даже что девчонка… Бывает же так… Я все отвлекаюсь от основной мысли. Ну вот. Посмотрела она на меня и говорит:
— Ох, ребята! Завидую я вам. Вы, можно сказать, у цели.
— Но ведь и ты прошла, хотя твои коллеги…
Сева сложил губы трубочкой и выразительно свистнул.
— Вот именно, — Майка тряхнула головой, откидывая назад непокорные волосы. — Одна из всей пятерки. Теперь в какую еще попадешь… Да и ненадежны они, эти вновь образованные пятерки. Говорят, что те экипажи, которые прошли второй тур без потерь, выбираются из лабиринта, а из новых половина вязнет.
— Май, ты хоть объясни толком, что за лабиринт такой? — попросил я.
— Вы что, мальчики, темные? Лабиринт и есть лабиринт. Подземелье с сетью разветвленных и запутанных ходов. Если экипаж пройдет и не растеряет своих людей по дороге, значит, все. Его зачисляют окончательно…
