Андрей Лазарчук - Жестяной бор
— Наверное, — сказал Андрис.
— Кто такие «эльфы» и их роль — для вас не секрет?
— Мне трудно судить — никакой проверки…
— У вас не было времени. У вас вообще на все было три дня. И за три дня вы успели… Нам понадобился месяц. Господин Ольвик, я не хочу тянуть кота за хвост. Нам нужны такие люди. Причем учтите — мы очень ценим таких людей. Вы представить себе не можете, как мы их ценим.
— Спасибо, — сказал Андрис. — Но я не хочу.
— Видите ли, — сказал Меестерс, — у вас очень жесткие рамки выбора: или я немедленно забираю вас отсюда и мы летим в Сирх, или я лечу один, а вас… Переворот не удался — не морщись, Юстас… не удался — ну, продержитесь вы еще два дня, ну, пять — ну, и что? Вас убьют, Андрис. Они убьют всех — просто потому, что им скучно будет там, — он ткнул пальцем вверх, — без врагов…
— Удар по Жестяному бору был нанесен? — спросил Андрис.
— Да, — сказал Меестерс со странной усмешечкой. — Два полка «Вулканов» — шесть боекомплектов. Там ничего не осталось. Лунный ландшафт.
— Во сколько?
— В четыре ноль-ноль. Мы, видите ли, тоже знаем, что «эльфы» начинали разлетаться в половине пятого.
— Вы — знали…
— Мы только начали узнавать. Пришлось торопиться — по разным причинам. Вы что-нибудь смыслите в информатике?
— Ничего.
— Метод маркировки пакетов — вам ни о чем не говорит?
— Ни о чем.
— На ситуацию с бором мы вышли случайно. Нет времени расписывать, как все происходило, хотя это смешнее любого детектива. Короче, обнаружилось, что управляющий комплекс бора — система почти примитивная — вдруг занялся сбором самой неожиданной информации, причем он не только вторгался в чужую память, но и орудовал там как-то странно, необычно. Мы применили метод маркировки и обнаружили, что прошедшие через бор информационные пакеты очень активно распространяются по всему миру… Вы не слышали про компьютерную чуму? Вот что-то вроде, но не чума… с чем бы сравнить? Допустим, из библиотеки кто-то крадет книги, а потом возвращает их на место, но с пометками на полях — что-то вроде. Причем, что означают пометки, никто не знает. Это было бы просто забавно, но вскоре обнаружилось, что у операторов, работающих с наиболее пострадавшими программами, резко упало цветоощущение, у некоторых оно вообще исчезло, но зато все стали прекрасно видеть в темноте — как кошки, — и необыкновенно обострилось обоняние — так, что дурели от запахов, работать не могли… И это не все. Вы же знаете, что живых дикторов на телевидении уже нет — синтез-изображения. Все они оказались с этими самыми пометками. Какой результат — неизвестно, не проверяли — узнали три дня назад. И — «эльфы»… Вы же понимаете — все работало не один год, и какое влияние успело оказать — никто не знает. И реагировать надо было спешно… спешно и решительно. Поэтому — так.
Андрис молчал. Все это почти не касалось его. Марина убита. И остальные. И многие будут убиты еще. Лунный ландшафт.
— Скажите, Меестерс, — сказал Андрис, — предположим, вас каким-то чудом забросило в ледниковый период: мороз, мамонты… Вы бы выжили? То есть — вы захотели бы выжить?
Меестерс, прищурясь, посмотрел на него.
— Круто, — сказал он. — Но вы что — всерьез считаете, что это осколок будущего?
— Да, — сказал Андрис.
— А я вот — нет. По крайней мере, я не хочу такого будущего.
— Оно не интересуется — хотим мы его или нет.
— Я тоже думаю, что прогрессу плевать на людей. И особенно ему плевать именно на тех, которые творят этот самый прогресс. Даже не так: он их пожирает. Как Хронос… Я думаю, что у людей достаточно разума и сил, чтобы построить будущее именно для себя. Для людей. Не для монстров и не для… — он не нашел слова. — Для людей.
— Но люди не строят будущее, — возразил Андрис. — Они просто живут. Как кораллы. Кораллы ведь не прилагают усилий для постройки рифа.
— Но люди-то не кораллы!
— Но и сооружается не риф.
— Извините, Андрис, — сказал Меестерс. — Давайте доспорим в другой раз. У нас почти не осталось времени. Вертолет…
— Значит, каждый останется при своем мнении, — сказал Андрис. — Жаль — я хотел переубедить вас.
— Но почему?!
— Можно, я не буду объяснять?
Лунный ландшафт, опять подумал он. Тебе не понять, «туарег».
— Вас расстреляют, — сказал Меестерс. — Мы практически окружены… как говорится: «войсками, сохранившими верность законному правительству…» А с вашими ранами даже не убежать.
— Я все понимаю, — сказал Андрис. — Просто… мне не хочется.
— Знаете, что сказал один сапер, когда вы хотели… то есть, конечно, уже после того — когда вас взяли? Что если бы вы догадались облепить ствол взрывчаткой, а потом упереть его в какое-нибудь железо, то «Джек» сдетонировал бы. А так — просто выдавило гильзу…
— А я уже догадался, — сказал Андрис. — У меня было время подумать над ошибками…
Это был гаражный бокс, но почему-то без крыши. Не успели навести, что ли? Посреди бокса, как и положено, зияла смотровая яма. Андриса и Рене отвели к дальней стенке бокса. У ворот, привалившись спинами к подъемнику, сидели и курили шестеро солдат. Эй, офицер, крикнул Андрис, парня-то за что? Не надо, сказал Рене. Он был бледен, губы серые. Офицер не обернулся. Потом в дверь по одному протолкнули еще семерых. Четверо шли сами, одного парня вели, поддерживая с двух сторон. Все семеро были в кристальдовском серо-полосатом. Встреча, сказал один из них Рене. И тебя тоже… Любомир, позвал Андрис. Тот, который не мог идти, поднял голову. А, вы, равнодушно сказал он. Солдаты встали, выстроились в шеренгу. Офицер встал сбоку. Поднял руку. Слава Кристальдо! — тонким голосом крикнул кто-то рядом. Офицер опустил руку, выглянул в дверь — кажется, его позвали. Втолкнули еще двоих — мужчину и женщину. Мужчина голый по пояс, женщина — в его, видимо, рубашке. Зябко обнимая себя руками и вздрагивая, она встала рядом с Андрисом. Мужчина полуприкрыл ее собой. Не надо, сказала она, так хуже. Он отодвинулся, привалился к стене. Офицер опять поднял руку. Солдаты передернули затворы. Рене, вцепившись в плечо Андриса, судорожно вздохнул. Ничего, сказал Андрис, ничего. Все мы немножко бессмертны…
