Кир Булычев - Операция «Гадюка»
— Врешь! — сказал милиционер.
— А я думаю — чего это мне его харя знакома? — сказал второй милиционер. — Это точно порейковский шофер. Да?
— Да, — сказал я.
— Тогда мотай отсюда, пока цел, — приказал мне милиционер, забыв о своем решении отвезти меня в околоток.
Я выскочил наружу. Машина газанула и умчалась, визжа тормозами на поворотах.
— А ты знаешь, где морг? — спросила Рита. Она подняла полные руки, заправляя назад густые, даже под светом луны золотые волосы.
— Нет.
— А мне страшно, Юрик, ой как мне страшно!
— Пойдем к главному корпусу, спросим.
— Пошли по этой вот тропинке. Там ведь свет должен гореть.
На морг мы наткнулись через десять шагов. Это было одноэтажное кирпичное строение, совсем маленькое, окна были забраны решетками, свет не горел.
Рита потянула дверь, дверь была заперта.
— Ну вот, — сказала она, — не могу я в больницу идти.
Я вынул из кармана связку ключей — среди ключей была отмычка. Я ведь не всегда был законопослушным научным сотрудником. Я и сейчас, если кто из знакомых теряет ключ, всегда прихожу на помощь. Я легко открыл замок — простой был замок, хоть и большой. Амбарный.
— Смотри-ка…
Непонятно было, одобрила ли она мою помощь или осудила. Мы вошли. Я пошарил рукой справа от двери — нашел выключатель. За маленькими сенями была прозекторская. В ней стояли два оцинкованных стола. Один пустой, на втором — Аркаша. Они его даже не раздели до конца, оставили в трусах и в майке — видно, спешили домой. Ничего, завтра разденут.
Лицо у Аркадия осунулось, стало лицом мертвеца. Чужое лицо. Волосы неопрятно сбились вбок. Рита сначала ахнула, потом глубоко вздохнула и произнесла:
— Расческа у тебя есть?
Она принялась расчесывать его, будто это играло роль.
— Я так и знала, что они его убьют, — говорила Рита тихо.
Голая двухсотваттная лампочка светила сверху, и потому волосы светились, а лицо было страшным, из фильма ужасов.
— И ты в этом виноват, — продолжала она. — Конечно, такая у тебя работа. Он тоже мог отказаться, но они ему в Москве доверяли, а в милиции тут все купленные. Я ему говорила — рано или поздно они тебя заподозрят и тогда церемониться не станут. Даже странно, что он так долго прожил. Александра ведь тоже знала.
Я кивнул:
— Кое-что о нем она знала.
— Значит, и Порейко знал.
— Возможно.
— Ты учти — она как гадюка, как скорпион смертоносный.
— Если она хотела, чтобы он умер…
— Ты не понимаешь, Юрик. — Она возвратила мне расческу. — Порейко ждал, когда к Аркадию пришлют связника или он себя чем-то проявит. А как только ты появился, они своего дождались. Наверно, и ты проговорился или не то показал.
— Может быть, — согласился я.
— Так ты знал? — Она говорила все так же тихо, но в голосе булькали злые слезы.
— Я сегодня вечером почувствовал, — сказал я. — Но я не предполагал, что они так сделают.
— Как сделают?
— Заставят меня остаться на лишних полчаса с Порейкой, а за это время пришлют своих убийц. И одним ударом расправятся со всеми — и со мной, и с ним.
— Что-то они с тобой не расправились, — сказала Рита. — Но почему? Я не понимаю!
— Я тоже не понимаю. У них какие-то планы относительно меня.
— Ты не обманываешь?
— Рита, ты же знаешь, что я тебя не обманываю. Иначе бы ты сюда со мной не пошла.
— Они должны были тебя тоже убрать. Они ведь ничего не боятся.
Говоря, она гладила Аркадия по плечу, непроизвольно. Потом вдруг отдернула руку.
— Холодный, — сказала она, — мертвый.
Из глаз, по выдающимся крутым скулам, по упругим щекам, как дождь по стеклу, текли слезы.
— Я же говорила — уедем, Аркаша, — сказала она. — А он говорит — они меня не тронут. Я им нужен. Чего им меня бояться?
— Именно сейчас они очень испугались, — сказал я. — И они могли предположить, что он мой связник. Тогда они завтра будут следить за мной — что же я сделаю, какие другие пути буду искать. А вдруг я здесь не один?
— Сложно, — сказала Рита, — сложно рассуждаешь.
— Ничего сложного. Они как бы перекрыли плотиной речку и смотрят — есть ли другое русло, куда повернет вода.
— А куда ты повернешь?
— Лучше я тебе не скажу об этом.
— Ты мне не доверяешь, что ли?
— Я за тебя боюсь, — ответил я. — Сейчас ты не знаешь, что я собираюсь делать, и ты в относительной безопасности. Если тебя даже будут допрашивать, ты все равно не ответишь.
— Глупости, — сказала Рита. — Главное, что мы должны их наказать!
— Мы с тобой ничего не можем доказать.
— Но мы знаем, что это — Порейко.
— Мы подозреваем его. Не более того. Почему не предположить, что Аркадий еще кому-то мешал?
— Кому же? Одуванчику? С ними он и не общался. Милиции?
— Не знаю, Рита, честное слово, не знаю.
— А я знаю. И они не уйдут от меня живыми.
— Рита, будь осторожна. Извини, если тебе покажется, что я говорю как по учебнику, но месть никогда не была хорошим советчиком.
— Иди ты знаешь куда!
Она кинулась в угол, там на стуле лежала смятая простыня. Рита развернула ее, и я увидел на простыне какие-то бурые пятна. Но Рита не думала об этом. Она накрыла простыней Аркадия с головой. И он сразу исчез — как будто ушел свидетель. Мы остались одни.
— Рита, — спросил я, — ты не знаешь, где у него был факс? — спросил я. — Мне сейчас очень нужен факс — я должен доложить о том, что произошло.
— Не знаю. Он тоже считал, что месть плохой советчик.
— Здесь часто проходят поезда? — спросил я.
— Зачем тебе?
— Чтобы доехать до Рыбинска или Ржева и к утру вернуться.
— Здесь редко ходят поезда. Ночью только один, и ты к утру не вернешься.
— Хорошо, — сказал я. — Тогда мне надо идти.
— И что ты придумал?
— Не знаю. Проводить тебя?
— Я останусь здесь, — сказала она.
Она наклонилась над ним, отогнула простыню, будто закрытый белой тканью с головой Аркадий раздражал ее, потом подвинула табурет, села возле Аркадия и стала смотреть на него.
— До свидания, Рита.
— Убирайся отсюда, пока живой, — сказала она. — Очень тебя прошу. И от имени Аркаши тоже.
— До свидания, — повторил я и ушел.
Я вышел на улицу. Еще недавно я бежал по ней к больнице. Больничный корпус тянулся в стороне от дороги. В одном только окошке на первом этаже еще горел свет. Кому-то там было плохо.
