Raptor - Хо
На столе стояла огромная дымящаяся кастрюля, наполненная аппетитными красными раками, один крупнее другого. При всём своём подавленном настроении, Евгений не мог не отметить, насколько соблазнительно они выглядели. К тому моменту, Хо притащил из холодильника четыре поллитровых бутылки пива. Бутылки были ледяными, и быстро запотели в тепле.
— Давно ты пиво не пил? — лукаво осведомился Хо.
— Кажется, сто лет.
— А раков когда ел в последний раз?
— У-у, ещё дольше. Откуда ты прознал, что я обожаю раков?
— Это было несложно. Кулинарные пристрастия, обычно, всегда сверкают на поверхности, — откупорив бутылки, Хо разлил пенящееся содержимое по двум пивным кружкам, и протянул одну Евгению. — К тому же, пиво как нельзя лучше располагает к дружеской беседе.
— Это точно.
— Ну, давай выпьем за… За что бы нам выпить?
— За свободу.
— Ну, давай, за неё родимую.
Кружки звякнули, всколыхнув пену, и они сделали по глотку свежего, душистого пива. Напиток оказался поистине добротным. Да, всё это иллюзия, но как Хо удалось так грамотно подобрать вкус?
— Эх, чудесное пивко, — Хо, лукаво подмигнув, начал выбирать из кастрюли рака покрупнее.
— Согласен, — кивнул Евгений, смакуя пивное послевкусие на языке. — Слушай, оно напоминает «Жигулёвское», советских времён. Его ещё в таких бочках продавали, разливали по бидончикам.
— Точно-точно. Я сознательно его выбрал, чтобы обстановка соответствовала. Ну, ты понимаешь.
— Это ты отлично придумал.
Постепенно Евгений начинал разгадывать задумку Хо. Сумеречник не случайно выбрал именно такое угощение, именно такую окружающую обстановку, и именно такой облик «добродушного дядюшки». Только так он мог добиться его максимального расположения к себе. Кроме всего прочего, Евгений настолько успел соскучиться по простому человеческому общению, что не мог устоять перед таким соблазном. Это действительно было так, но чувство горькой обиды вызванной тем, как жестоко Хо перехватило и убило Сергея, пылало в его сердце ещё слишком горячо. Разум не позволял ему прощать такое.
— Угощение знатное. Только вот непонятно, для чего? Неужели надеешься загладить свою вину?
— Я не хочу ничего заглаживать. Я надеюсь сегодня провести черту между прошлым и будущим. Отсечь прошлое, и задуматься о том, что нас ждёт впереди.
— Опять двадцать пять. По-моему у нас уже была такая беседа, и я чётко высказал тебе свою точку зрения. Добавить мне нечего.
— Ты ошибаешься. Наши прошлые переговоры проводились в совершенно ином русле…
— Угу. Тогда ты был женщиной.
— Дело не в этом. Тогда я ставил тебя перед выбором. Признаюсь, что в тот раз я поступил не вполне обдуманно и взвешенно. Ведь мы можем договориться, не прибегая к тяжёлому выбору, и жёстким ультиматумам. Так сказать, разойтись полюбовно.
— Рассуждаешь ты, безусловно, красиво. А как насчёт Сергея?
— Если тебя интересует, что с ним произошло в итоге, то можешь успокоиться. Я отпустил этого счастливчика.
— Куда отпустил?
Хо недвусмысленно потыкал пальцем наверх:
— Поверь мне, там ему намного лучше, чем здесь. И вдобавок, появляется прекрасный шанс начать всё заново. Далеко не каждая кукла может этим похвастаться. Так что порадуйся за своего приятеля.
— Враньё.
— Какой смысл мне тебя обманывать?
— Но что могло заставить тебя изменить свои правила?
— У этого парня было слишком много защитников. Ко всему прочему, мне очень понравилось, как вы сопротивлялись. За такое похвальное упорство я не пожалело снисхождения.
— Не думай, что я буду благодарить тебя за это. Ты ведь всё равно не успокоишься, пока не прикончишь всех остальных.
— Наконец-то мы подошли к интересной теме. В общем-то, именно об этом я и хотел с тобой посудачить. Дело в том, что я как раз-таки не собираюсь более никого убивать. Я пополнил необходимый запас сил, и готов покинуть это скучное место с вами за компанию.
— И при этом ты не тронешь ни Ольгу, ни Геннадия? Верится с большим трудом.
— Я успел убедиться в том, что дороже Ольги у тебя никого нет. Своим отважным сопротивлением ты добился моего уважения, и я хочу поступить с тобой справедливо. То есть, выполнить твою просьбу — отпустить тебя с твоей возлюбленной на волю.
— А Гену?
— Эта сильная и крепкая кукла понадобится мне, чтобы выбраться отсюда.
— Что равнозначно его убийству, да?
— С чего ты взял?
— Да с того, что все твои контакты с куклами, как ты их называешь, заканчиваются для оных весьма плачевно. И уж тем более, когда ты в них вселяешься. Это смертный приговор.
— Вовсе нет, — с обидой в голосе ответил Хо, посасывая рачью клешню. — Между прочим, я могу проникнуть в сознание куклы, и покинуть его так, что она даже не заметит этого. Наш отважный капитан и ухом не поведёт, ты уж мне поверь.
— И ты не причинишь ему вреда?
— А зачем? Поверь, в плане питательной ценности, этот Геннадий ровным счётом ничего из себя не представляет. Обычная кукла, средней паршивости. Если он что-то для тебя значит, я не буду его есть. Обещаю.
— Хм. Пусть так. Ладно. К примеру, меня это устраивает. Ну, и что дальше? Мы прямо сейчас отправимся прочь отсюда?
— Не так сразу. Хотелось бы, конечно, но не получится.
— Почему?
— Сложно объяснить. Фаза сейчас не та, понимаешь? Нет? Ну и не пытайся. Главное, что у нас появится возможность сделать это завтра, во второй половине дня. Ребята неплохо постарались с моторной лодкой. Её спуск сложности не представляет.
— А как же я? Ты не забыл?
— Я выпущу тебя, как только наступят сумерки. Сейчас у меня нет такой возможности. Потом я незаметно вселюсь в капитана, мы погрузимся в лодку, и поплывём к берегу. Ну а дальше, дело техники. Как только окажемся на суше, я с вами расстанусь.
Ломая раковый панцирь, Евгений взглянул в глаза Хо. Впервые у них был иной цвет. Не зелёный, а серо-голубой. А ведь Евгений думал, что для Хо это неизменный отличительный признак. В самих же глазах не было ни намёка на хитрость. Неужели оно было предельно искренним?
— Ты согласен на такие условия? — спросил сумеречник.
— Если всё будет именно так, без каких-либо отклонений, то да, — Евгений положил в рот раковую шейку.
Мясо было восхитительным, и таяло во рту.
— Вот и славно, — Хо отхлебнул пива. — Рад, что мы наконец-то с тобой поладили. Я вот что хотел спросить. Ты меня, конечно, извини, но вопрос напрашивается сам собой.
— Что за вопрос?
— А что потом?
— В смысле, «что потом»?
— Ну, после того, как мы распрощаемся. Что делать будешь? Чем займёшься?
— Это уже моё дело. Не твоё.
— Да я же так. Из интереса. Я бы могло наблюдать за тобой и дальше, но данное обещание для меня не пустой звук, поэтому я оставлю тебя в покое навсегда. Однако, это не значит, что твоя дальнейшая судьба мне абсолютно безразлична.
