Филип Дик - Небесное око
Тошнотворное облако сигарного дыма поплыло к заднему сиденью – прямо под нос миссис Притчет. Нахмурясь, она упразднила сигары. Макфиф обнаружил, что напрасно чмокает губами. На мгновение его лицо приобрело цвет свежеочищенной свеклы. Чарли поспешил взять себя в руки.
– Угу! – пробормотал он.
– Вы что-то сказали?.. – с улыбкой каннибала осведомилась миссис Притчет.
Макфиф не ответил; он неуклюже ощупывал карманы, надеясь, что хоть одна сигарка чудом уцелела.
– Миссис Притчет, – небрежно заметил Гамильтон, – вам не приходила в голову мысль, что ирландцы ничего не внесли в мировую культуру? Нет ни ирландских художников, ни ирландских музыкантов…
– Господи Иисусе! – Обалдевший от такой наглости, Макфиф чуть не грохнулся в обморок.
– И музыкантов?.. – удивленно переспросила миссис Притчет. – Боже, неужели это так? Нет, я не задумывалась об этом.
– Ирландцы – нация варваров, – с садистским удовольствием продолжал Гамильтон. – Все, что они могут…
– Джордж Бернард Шоу!.. – в страхе завопил Макфиф. – Величайший драматург в мире! Уильям Батлер Йейтс, величайший поэт! Джеймс Джойс, ве… – Он осекся. – Тоже поэт.
– Автор «Улисса»! – тоном обвинителя добавил Гамильтон. – Запрещенного долгие-долгие годы из-за неприличных и вульгарных страниц.
– Это великое искусство! – прокаркал Макфиф.
Миссис Притчет размышляла.
– Да, – согласилась она наконец, принимая решение. – Любой окружной судья признал бы это искусством. Так что, мистер Гамильтон, я думаю, вы тут не правы. Ирландцы очень талантливы в драматургии и в поэзии.
– Свифт, – прошептал с надеждой Макфиф, – написал «Приключения Гулливера». Сенсационная вещь.
– Хорошо, – дружелюбно кивнул ему Гамильтон. – Сдаюсь.
Едва не лишившись рассудка от пережитого страха, Макфиф откинулся на спинку сиденья, хватая ртом воздух. Физиономией он сейчас больше всего походил на утопленника.
– Как ты мог?!. – осуждающе зашептала Марша на ухо мужу. – Ты – зверь!
Маленький инцидент позабавил мисс Рейсс; она с интересом и уважением посмотрела на Гамильтона:
– Вы подошли совсем близко…
– Ближе некуда, – ответил Джек, сам немного шокированный собственным поведением. – Сожалею, Чарли.
– Забудь, – хрипло выдавил Макфиф.
По правой стороне дороги тянулись странные пустыри – сплошняком голая земля. Джек попытался вспомнить, что ж тут раньше располагалось. Ага, вспомнил: индустриальная зона и нефтеперерабатывающие заводы. Красители, мазут, гербициды, пластмассы… Вонючее, липкое, гнусное. Теперь все исчезло. Спешите радоваться…
– Я как-то раз посетила здешние места, – заметив удивление Джека, пояснила миссис Притчет. – И упразднила источник зловония.
– Заводы, значит, приказали долго жить? – криво усмехнулся Джек. – Билл Лоуз будет разочарован, оказавшись без мыловарни.
– Я оставила мыловаренные фабрики. – Старуха обидчиво поджала губы. – По крайней мере, те, которые приятно пахнут.
Джек поймал себя на мысли, что жуткая рихтовка действительности доставляет некое мрачное удовольствие. При всей своей нелепости и произвольности. Мановением руки миссис Притчет стирала с лица земли целые индустриальные районы. Джек не сомневался, что разгул безумия долго не продлится, поскольку уничтожалось само основание мира вещей. Никто не рождался, ничто не производилось. Телесная любовь перешла в категорию болезненных явлений, известных только узкому кругу специалистов. Нет, такая шиза должна лопнуть под тяжестью своих же собственных законов.
И это навело Джека на мысль… Вероятно, надо начинать с другого конца. Должен быть более простой способ «освежевать кошку».
Вот только кошки тоже перестали существовать. Вспомнив о Прыг-Балде, Джек почувствовал прилив загнанной в подсознание ярости. Угораздило же бедного кота перейти ведьме дорогу… Но коты, во всяком случае, остались в том, настоящем мире. Артур Сильвестр, Балда, комары, химзаводы и Россия – все это продолжало существовать в подлинной реальности. Джек перевел дух.
Балде все равно бы здесь не понравилось. Мыши, мухи, кузнечики, тараканы – все помножено на ноль. К тому же в ханжеском мире нет места и подзаборным кошачьим радостям. Джек решил поставить пробный эксперимент.
– Смотрите-ка, – самым беззаботным тоном бросил он, когда за окнами машины промелькнули какие-то трущобы полузаброшенного городка. – Какие мерзкие развалины! Я возмущен до глубины души!
Трущобы сгинули. Естественно, в сем мире прибавилось свободного пространства.
– Так уже получше. – Марша беспокойно поглядывала в окна. – Но, может быть, правильнее… я хочу сказать, пусть миссис Притчет решает сама.
– Я стараюсь помочь, – обворожительно улыбнулся Гамильтон. – В конце концов, я тоже хочу нести культуру в массы.
Мисс Рейсс не заставила себя долго ждать.
– Взгляните на того полисмена, – заметила она. – Штрафует беднягу водителя. Как может он так поступать?
– Мне жаль шофера! – пылко поддержал ее Джек. – Попался в лапы к дикарю. Наверно, еще один ирландец. Они все такие!
– Мне он кажется итальянцем, – возразила миссис Притчет. – Но разве полиция не делает доброе дело, мистер Гамильтон? Мне всегда казалось…
– Полиция – конечно. Но не автодорожные псы. Есть разница.
– О!.. – кивнула миссис Притчет. – Понимаю.
Полицейские дорожной службы, включая того, что попался по пути, сгинули в небытие. Все в машине, кроме Макфифа, вздохнули с облегчением.
– Меня не обвиняй, – заметил Гамильтон. – Это все мисс Рейсс.
– Давайте упраздним мисс Рейсс, – угрюмо проворчал Макфиф.
– Ну, Чарли!.. – ухмыльнулся Джек. – Это не совсем гуманно с твоей стороны.
– Да, да!.. – сурово напустилась миссис Притчет. – Вы меня удивляете, мистер Макфиф.
Прямо-таки дымясь от бессильной злобы, Макфиф отвернулся к окну.
– Кто-то должен избавить нас от этих болот, – вдруг брякнул он. – Они смердят до самого неба.
Заболоченная равнина перестала дурно пахнуть. Точнее, не стало и самих болот. Вместо них вдоль дороги появилась некая неопределенная низменность. Бросив взгляд в ту сторону, Гамильтон спросил себя, какой могла быть глубина этих болот. Не больше нескольких ярдов… Тут на обочину выскочила перепуганная стайка длинноногих птиц. Птицы растерянно крутили головами, потеряв привычную среду обитания.
– Смотрите! Какие интересные! – воскликнул Дэвид Притчет.
– Давай, давай! – поощрил его Джек. – От чего ты хочешь избавиться?
Дэвид рассудительно ответил:
– Я ни от чего не хочу избавиться. Я все хочу видеть.
Это отрезвило Гамильтона.
– Ты молодчина, – сказал он мальчику. – И не слушай никого, кто станет разубеждать тебя.
