Галина Полынская - МетрОполь
Но она не стала его слушать, ловкие пальцы уже расстегивали рубашку, теплые губы скользили по груди, опускаясь все ниже. В кромешной темноте он не видел ее лица, чувствовал лишь прикосновения пальцев и губ.
– Какая же ты тварь, Лиля, – вздохнул Артур, переворачиваясь и подминая ее под себя.
По глазам резанул яркий луч света. Чей-то громкий голос произнес:
– Вставать!
Артур приподнял веки и увидел, что в их комнате стоит неизвестно откуда взявшийся дядька в синей форме.
– Вставать! – рявкнул он. – Идти работать!
– Чего? – Артур приподнялся на локтях. – Я турист, какой «работать»?
– Работать! Отрабатывать пятьсот прутов, дарованных общиной!
Артур хотел что-то возразить, но в руке мужика оказалась вдруг штука, похожая на стек, им он стеганул Артура так, что на голой груди выступила алая полоса с кровавыми бисеринками. Лиля закричала. Мужик замахнулся и на нее.
– Стоп! – Артур спрыгнул с кровати, становясь между ними. – Все понятно, иду работать!
– Только ты идешь работать или женщина тоже?
– Только я, я отработаю и за нее и за себя.
– Выходить! Строиться!
Мужчина вышел в коридор.
– Я пойду с тобой, – Лиля не плакала, лишь ее антрацитово-черные глаза, казалось, потемнели от страха еще больше. Она смотрела, как Артур, морщась, застегивает рубашку, губы ее дрожали.
– Ни в коем случае, сиди здесь и никуда не высовывайся, еда и питье у тебя есть. Я попытаюсь разузнать, что там к чему и долго ли отрабатывать эти долбанные пруты.
В длинном коридоре уже стояла шеренга мужчин и женщин. Как только из комнаты выгнали всех, кого нужно, шеренга двинулась на выход. Впереди Артура шел высокий плечистый парень, позади полная женщина в мужской одежде. На первый взгляд, все выглядели спокойно, видимо, знали, куда и зачем идут.
Во дворе поджидали темно-синие автобусы похожие на огромные цирковые фургоны без окон. Забравшись внутрь, Артур присел на скамейку у стены и осмотрелся. Скамейки стояли так плотно друг к другу, что меж ними с трудом пробирались люди. Плечистый парень сел напротив, засовывая ноги под скамью Артура.
– И куда мы едем? – как можно беспечнее спросил он у парня.
– На добычу аксилита, – тот поправил капсулу в ухе, из чего Артур сделал вывод, что перед ним тоже турист.
– А что такое аксилит?
– Камень такой.
– И долго его добывать, чтобы отработать пятьсот прутов?
– Смотря, как работать, – пожал плечами парень, – дня три обычно. За это время надо успеть работу найти, а то так и будешь на аксилитовых трубках париться.
– Найти работу? Как же так? Я здесь впервые, ничего не знаю.
– Это никого не интересует, ты же сюда зачем-то пришел, значит с порядками здешними знаком.
– А как этот мир называется?
– Свенгер. Да и еще, хороший совет – даже не думай воровать аксилит, сразу пальцы отрубят.
– Спаси бог, кто бы посмел покуситься.
Фургоны ехали так плавно, мягко покачиваясь, что Артур даже не заметил, как они тронулись с места. По дороге он думал о Лиле, о том, что вытворял целую ночь с женщиной Олега. Она оказалась на редкость ненасытной, будто прорвало в ней плотину долгого ожидания. Артуру понравилась эта сладкая схватка и ощущение того, что они насиловали друг друг-друга с ожесточением первой и последней встречи. Они выдохлись только под утро и отключились, так ни разу и не поцеловавшись.
Фургоны остановились, народ стал выбираться наружу. Спрыгнув на землю, Артур огляделся. Прямо перед ним находился скальный разлом. Никакой спецодежды не выдали, кроме старых плетеных корзин и приспособления, напоминающего ледоруб. И все. И вперед – в забой. Только оказавшись в недрах скалы, освещенных тусклыми фонарями, Артур понял, что у него клаустрофобия. Страх задохнуться в замкнутом пространстве, ужас оттого, что сейчас над ним сомкнутся каменные стены – все это возникло одновременно. Артур замедлил шаг, закрывая глаза, в надежде унять головокружение, но сзади напирал народ, пришлось двигаться дальше. Коридоры разветвлялись. Артур свернул в первый попавшийся и бросил корзину на пол. Следом вошла женщина в мужской одежде.
– Будем на пару работать, – улыбнулась она, показывая крупные серые зубы. – Первый раз?
Артур кивнул.
– Значит, смотри, – она подошла к каменной стене и легонько стукнула «ледорубом», откололась тонкая пластина, за нею сверкал, переливался темно-синий камень. – Это аксилит, его надо как можно аккуратнее выколотить из скалы. Чем целее и крупнее камень, тем он ценнее. Когда наполнишь корзину, нужно крикнуть: «У меня!», тогда к тебе подойдут и опорожнят корзину. Понял?
Артур кивнул.
Сначала, с непривычки, дело не слишком ладилось, но он быстро приноровился. Камень крошился легко, по сравнению с аксилитом, он был мягким, сам аксилит кололся, как толстые стеклянные куски, используемые в декорации фонтанов и бассейнов.
– И дорогой он, этот аксилит? – Артур бросил в корзину пару крупных кусков.
– Да, очень, он и на украшение идет и на всякое другое.
Что такое «всякое другое» он не стал уточнять. Зверски хотелось пива и покурить, похмелье после вчерашнего джина и Лили было тяжелым и мутным.
До вечера он умудрился собрать только две корзины и вымотался как собака. Руки уже еле поднимались и опускались, тетка же не проявляла особых признаков усталости, у нее только рубашка взмокла на груди и спине, источая резкий мускусный запах.
– Закончили! – понесся спасительный клич, и Артур, еле переставляя ноги, поволок неполную корзину к выходу.
В дом ожидания приехал голодный, уставший и злой, ко всему вдобавок пришлось еще подниматься пешком на тринадцатый этаж. Ноги дрожали и подгибались, руки тряслись, как с перепоя, мучительно хотелось в душ, но в распоряжении был только куцый умывальник. Лиля спала, свернувшись калачиком, за целый день она так ничего и не съела. Артур снял рубашку и попытался умыться под теплыми мутными струйками. Лиля тут же проснулась.
– Слава богу! – она слетела с кровати и бросилась к Артуру. – Ты живой!
Она обняла его и принялась исступленно покрывать поцелуями мокрое лицо.
– Где ты был? Тебя не били? Покажи ссадину.
Ссадина опухла от пота и пыли, но Артур опасался промывать ее грязноватой водой. Но, делать было нечего. Кое-как сполоснулся.
– Я был в каменоломне, долбил какую-ту синюю гадость, заниматься этим придется дня три или больше, за это время еще каким-то образом надо найти работу или так и останусь в забое.
– Как же? А что же делать? Как это возможно?
– Никак, надо уходить отсюда иначе загнусь на этих рудниках к чертовой матери.
Он присел на край кровати, чувствуя острый голод.
