Филип Дик - Когда наступит прошлый год
В медицинских картах об этом не было ни слова, но Эрик чувствовал, что нечто подобное все-таки имело место.
– Зачем ему это? – Мэри повертела в пальцах застежку юбки. – Он же не сумасшедший.
Несомненно, она была права.
Эрик кивнул.
– Но его физическое…
– Джино не везет. Потому он всегда болеет. Сами знаете, что от невезения его не вылечит ни один психиатр.
Мэри немного помолчала и неохотно добавила:
– Да, в прошлом году он несколько раз был у психоаналитика. Но это тайна, о которой никто не должен знать. Если гомеогазеты об этом пронюхают!..
– Как фамилия этого психоаналитика?
– Не скажу.
Ее темные глаза враждебно вспыхнули. Она смотрела на него, не мигая.
– Этого я не сообщу даже Тигардену, хотя он мне нравится.
– Мне довелось наблюдать вблизи болезнь Джино, и я думаю, что…
– Этого психоаналитика нет в живых, – прервала доктора Мэри. – Джино приказал его убить.
Эрик вытаращил глаза.
– Догадайтесь почему.
Она улыбнулась злорадной улыбкой подростка, полной бессмысленной радостной жестокости, которая в мгновение ока напомнила ему собственное детство и пытки, которым подвергали его тогда такие вот девчонки.
– За то, что сказал тот психиатр про болезнь Джино. Не знаю, что именно, но, думаю, он был на верном пути. Так же как и вы, по вашему мнению. Так в самом ли деле вам хочется быть столь умным?
– Вы мне напоминаете премьера Френекси, – сказал Эрик.
Мэри прошла мимо него к двери спальни.
– Я хочу туда войти. Всего хорошего.
– Вы знали, что Джино умер сегодня в зале совещаний?
– Да, ему пришлось так поступить, конечно же, ненадолго, чтобы не разрушить клетки мозга. Естественно, вы с Тигарденом его сразу же охладили. Про это я тоже знаю. Кстати, почему я напоминаю вам эту сволочь Френекси? – Она снова подошла к Эрику и внимательно взглянула на него. – Я совсем не такая, как он. Вы просто пытаетесь причинить мне боль, чтобы я вам что-то сказала.
– Что же такое я хочу от вас услышать? – спросил доктор.
– Что-нибудь о самоубийственных наклонностях Джино, – спокойно ответила она. – Все о них знают. Именно поэтому его родственники привезли меня сюда. Они хотят быть уверенными в том, что кто-то будет проводить с ним каждую ночь, обнимать в постели или глядеть, как он ходит по комнате, когда не в силах заснуть. Ночью он не может быть один. Ему нужен кто-то вроде меня, чтобы было с кем поговорить. Я могу его убедить, утешить, даже в четыре часа утра, понимаете? Это нелегко, но у меня получается. – Она улыбнулась. – А у вас, доктор, есть кто-нибудь, кто вас утешает? В четыре утра?
Эрик отрицательно покачал головой.
– Жаль. Вам было бы только лучше. К сожалению, вами я не могу заняться. Мне и одного слишком много. Впрочем, вы не в моем вкусе. Но все же желаю удачи. Может, найдете когда-нибудь кого-то такого, как я.
Она скрылась за дверью. Эрик остался один в коридоре, чувствуя себя бессильным и страшно одиноким.
«Интересно, что случилось с заметками психиатра? – машинально подумал он, пытаясь вновь сосредоточиться на работе. – Наверняка Джино приказал их уничтожить, чтобы они не попали в руки лилистарцев. Да, это правда! В четыре часа утра бывает хуже всего. Но на свете нет другого такого же человека, как ты, Мэри. Вот в чем дело».
– Доктор Свитсент?
Он поднял голову. Перед ним стоял охранник.
– Да.
– Доктор, снаружи ждет женщина, которая утверждает, что она ваша жена, и хочет, чтобы ее впустили в здание.
– Не может быть, – испуганно проговорил Эрик.
– Не могли бы вы пойти со мной и опознать ее?
– Скажите ей, чтобы уходила, – заявил Свитсент.
«Нет, – подумал он. – Так нельзя! Не стоит решать свои проблемы подобным образом, по-детски взмахнув волшебной палочкой».
– Это наверняка Кэти, – пробормотал врач. – Все-таки она приехала следом за мной. Господи, что за невезение. Вам доводилось бывать в подобной ситуации? – спросил он охранника. – Вы когда-нибудь чувствовали, что просто не можете жить с тем, с кем приходится?
– Нет, – безразлично ответил охранник, идя по коридору.
10
Кэти стояла в углу приемной Белого дома и читала гомеогазету «Нью-Йорк таймс». На ней было темное пальто, лицо покрывала обильная косметика, которая все равно не могла скрыть бледность. Глаза женщины казались огромными и полными боли.
Когда появился Эрик, Кэти подняла взгляд и сказала:
– Я как раз читаю про тебя. Похоже, ты оперировал Молинари и спас ему жизнь. Поздравляю.
Она улыбнулась, но как-то бледно и неуверенно.
– Отведи меня куда-нибудь выпить кофе. Мне многое нужно тебе сказать.
– Тебе не о чем со мной говорить, – ответил он, не в силах скрыть беспокойства в голосе.
– После того как ты уехал, я поняла одну важную вещь, – продолжала Кэти.
– Я тоже. А именно то, что мы правильно сделали, расставшись.
– Странно, поскольку я пришла к совершенно противоположному выводу.
– Вижу. Ты приехала сюда. Послушай, по закону я не обязан быть с тобой. От меня требуется только…
– Ты должен выслушать то, что я хочу тебе сказать, – невозмутимо заявила Кэти. – С моральной точки зрения неправильно просто так взять и уйти. Это слишком легко.
Он вздохнул. Хорошая философия для достижения намеченной цели. Но так или иначе, он уже угодил в ловушку.
– Ладно, – кивнул доктор. – Я не могу так поступить, не имею права с чистой совестью заявить, что ты мне не жена. Пойдем выпьем кофе.
Он почувствовал, что это судьба – возможно, всего лишь более мягкая форма его стремления к самоуничижению. Доктор сдался, взял Кэти под руку и повел ее по коридору мимо охранников к ближайшему кафе в Белом доме.
– Ты плохо выглядишь, – заметил он. – Слишком бледная и напряженная.
– С тех пор как ты уехал, мне не везло, – призналась она. – Похоже, я и в самом деле полностью от тебя зависима.
– Симбиоз, – подытожил он. – Весьма нездоровый.
– Вовсе нет!
– Именно так. Доказательства видны как на ладони. Нет, я не собираюсь возвращаться к прежним отношениям.
Эрик был уверен в этом, по крайней мере, в данный момент, настроился за это бороться, посмотрел на нее повнимательнее и добавил:
– Кэти, ты выглядишь так, будто чем-то больна.
– Это все потому, что ты крутишься рядом с Молем, начинаешь привыкать к обществу больных. Я прекрасно себя чувствую, просто немного устала.
Но она явно уменьшилась, вроде как усохла. Будто от старости, но не совсем. Неужели их разрыв мог настолько ее потрясти? Эрик сомневался в этом. Но его жена со времени их последней встречи стала выглядеть намного хуже, и ему это не понравилось, несмотря на неприязнь к ней.
