Виталий Каплан - Юг там, где солнце
- Ну, это вы, батюшка, перегибаете, - я был поражён примитивностью его логики. - Не выбирать из двух зол - значит, совсем ничего не делать. Пусть, мол, всё идёт как идёт, а мы постоим в сторонке. Только вот на Страшном Суде как потом ответим? Отказ от выбора - это ведь тоже выбор, батюшка. Причём самый лёгкий.
- А всё же я не понимаю, - не сдавался отец Николай, - кому стало бы хуже, возьми мы Мишу на поруки? Он бы, естественно, покаялся, перестал бы заниматься этим своим ремеслом, да и наблюдали бы за ним. Теперь, когда известные события случились, он на виду. Никто бы из взрослых оккультистов никуда бы его не затянул. Я вам обещаю.
- Вот теперь-то, после "известных событий", - выделил я голосом обтекаемую батюшкину фразу, - им обязательно заинтересуются. Если, конечно, его не изолировать. А насчёт "на виду"... Отец Николай, ну за кого вы нас в Управлении принимаете? Мы же профессионалы, поймите это. Мы знаем, как можно выйти на человека, минуя любые преграды. А уж в вашем-то городке - и подавно. Вы могли бы следить за мальчиком круглосуточно, всем приходом, - а так или иначе проглядели бы. Не забывайте, кто помогает нашему противнику.
- Да я и не забываю, - усмехнулся отец Николай. - Только и вы не забывайте, Кто помогает нам.
- На Бога надейся... - вздохнул я. Ну почему он никак не хочет понимать очевидного? - Нельзя же всё на Него перекладывать, батюшка. Это уже не вера в Промысел получается, а элементарный фатализм. И уход от ответственности, между прочим. Мы, в Управлении, понятное дело, далеко не ангелы, своих нестроений у нас хватает, и в избытке, но, по крайней мере, мы не даём гарантий там, где гарантий не существует.
- В том числе и гарантий, что выдержите меру? - прищурился батюшка.
- То есть? Не понял вас.
- Я говорю насчёт самого вашего метода - насилия. Поймите, Алексей Юрьевич, я же не отвергаю его в принципе, но вот борясь с работой антихристовой силой меча - выдерживаете ли вы меру? Помните, у апостола в послании к Ефесянам - несть наша брань к плоти и крови.
- Апостол Павел, между прочим, и другое говорит - начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое.
- Так ведь там, Алексей Юрьевич, не о том зле говорится, - с мягкой улыбкой возразил священник. - Я понимаю, когда речь идёт о сатанистах, которые детей похищают, убивают случайных свидетелей шабаша, подкупают чиновников и прочее - тут вам и меч в руки, и автомат, и кто бы спорил? Ведь явное же зло, видимое. Такие вещи и светское законодательство преследует в любой нормальной стране. А только вот мальчик Миша Званцев ни жертв никаких не приносил, ни храмов не осквернял, а вы его - в камеру. А потом следствие, и не уверен, что все следователи у вас, в Управлении, такие порядочные, как вы. Сами же знаете, что грубее, то эффективнее. И спецмонастырь этот, попросту говоря, зона, и колючая проволока, небось, вдоль забора тянется. Вам разве не жалко парня, сердце разве не болит?
- Жалко, конечно, - вздохнув, признался я. - И сердце покалывает. Но кроме сердца, у меня ещё и голова имеется. И я понимаю, что не всегда стоит доверять своим порывам. Вы уж простите, батюшка, я, возможно, резок. Но только после оно боком выйдет.
- А чему же тогда доверять, Алексей Юрьевич? Должностным инструкциям? Я старше вас, должно быть, раза в два, так на моей памяти их столько поменялось, а сердце - оно всегда при мне. И Господь со мной через него говорит. Думаю, и с вами тоже. А инструкции... Их люди пишут.
- Так по-вашему, Управление вообще не нужно? - чувствуя, что закипаю внутри, тихо произнёс я. - И мы, выходит, не различаем Божьих повелений? Знаете, когда мы присягу давали, владыка Пафнутий в своём слове сказал - ребята, помните всегда, что вы - боевой отряд Церкви.
- Прямо так и сказал? - чуть ли не испуганно переспросил отец Николай. Помолчав, хмуро произнёс:
- Что ж, неудивительно. А раньше говорили - вооружённый отряд партии. Это про ЧК. Схожесть лексики далеко не случайна, Алексей Юрьевич. Вообще, должен вам сказать, это всё очень неоднозначные вопросы. И говоря откровенно, а я чувствую, с вами можно - так вот, говоря откровенно, то, что произошло десять лет назад, с церковной точки зрения можно оценивать весьма неоднозначно. Что-то, разумеется, пошло стране нашей во благо, а что-то, увы, наоборот. Да и Церковь отнюдь не во всём выиграла, если уж светским жаргоном пользоваться.
- Знаете, - не удержался я, - несколько странно слышать такое от священника.
- А многие ли священники говорили с вами откровенно? - испытующе глянул на меня отец Николай. - Кто, разрешите полюбопытствовать, ваш духовник?
- Протоиерей Аркадий, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в Старом Логу.
- Тесен мир, - непонятно усмехнулся священник. - Знаю немножко отца Аркадия. Духоносный батюшка, да. Вам, можно сказать, повезло. Но ведь подобные темы вы с ним не обсуждалили, так?
Я молча кивнул.
- А по своей инициативе немногие решатся на такую откровенность. Можно и сана лишиться, да и не только. Но вам, Алексей Юрьевич, я верю, иначе и не стал бы просить за Мишу. Вы, надо полагать, не напишете рапорт об опасных настроениях протоиерея Николая Пчелинцева. Впрочем, в любом случае я отвечаю за эти слова и перед Богом, и перед своей совестью. Так вот, не пугайтесь того, что я сейчас скажу, но... Подумайте, долго ли продержится наша православная Держава?
- С чего бы это ей развалиться? Экономика успешно восстанавливается. Внешний долг выплачен. Сами знаете, чего это стоило, но - выплачен. А что до армии - она у нас вполне способна разобраться с любым агрессором.
- Ох, Алексей... Простите, что уж без отчества, но вы ещё так молоды. А что касается Державы, так не вторжение извне нам угрожает. Никто воевать не полезет, внешний мир нас вроде как вычеркнул с глобуса, мы ему не мешаем, он нас не трогает. Да сейчас, после событий 98-го, у любого политика хватит ума, чтобы не нажать кнопку. Дело-то в другом. Возмездие проводилось очень хорошими, чистыми людьми, тут я не спорю. Но минуло десять лет - и где они? Государь понастоящему православный человек, предстоятель за народ перед лицом Божиим. Но он чудовищно одинок, и все его указы, будь они самыми что ни на есть верными, проходят через миллионы чиновничьих рук. А руки эти год от году грязнее.
Иссякает, Алексей Юрьевич, начальный-то импульс, и скоро наша страна будет лишь притворяться православной Державой. То есть что касаемо Державы - тут без притворства. Державность, она в крови. А вот православие для многих, увы, для слишком многих стенет вывеской. И тогда любого толчка достаточно, чтобы пошли разматываться события. Сто лет назад красные только потому и сумели перехватить бразды, что наши прадеды устали быть христианами. Наши дети тоже устанут. И тогда... Подумайте, Алексей, что случится тогда даже не со страной, а с нами, с Церковью? Начнутся такие гонения, что те, прошлого века, просто чепухой покажутся.
