Роман Никитин - Пусть люди вымрут!
Охранник продолжил тупо пялиться вперед, и потому остался жить. Когда воин обернулся на шелест быстрых шагов за спиной, успел увидеть лишь исчезающие в провале колодца ноги девушки. Та нырнула в колодец, толкнувшись аж с пяти футов, и рыбкой юркнула в каменный тоннель. Труднее всего было не поддаться панике, не застопорить падение вниз, раздирая руки и ноги о стены колодца, но Гиза терпела. Летела вниз, вытянувшись струной и набирая, набирая скорость. Падения не было, лишь внезапно тьма вокруг расступилась и девушка ахнула.
Даже на мгновение потеряла самообладание и пару раз медленно моргнула — не привиделось ли? Но картинка не спешила разлетаться на миллионы кусочков. Все, что предстало перед взором девушки, было абсолютно реально.
В самой глубине, на расстоянии тысяч и тысяч футов, кипело огненное сердце Земли. Медленно и величаво вращалось земное ядро. Правда, это с такого расстояния движение казалось медленным и величавым, что там творилось на самом деле Гиза разглядеть не смогла. И потом, стоило только посмотреть вниз — и обжигающий жар тут же хватался за лицо и заставлял слезиться глаза.
Гиза стояла на здоровенной громадине, больше всего похожей на неровно обработанную каменную плиту. Прямо перед ней в воздухе висели другие плиты, столь же гигантские и столь же неровные. Все вместе они составляли одну широкую дорогу, уходящую вперед. Дорогу неровную, изрытую кавернами и пронизанную трещинами, но все же дорогу, который почему-то очень хотелось назвать не дорогой, а Путем.
Путь изгибался крутым мостом, причем удивительно: со своего места Гиза могла поклясться, что он круто забирает вниз, а не вверх, как положено мосту. Разум говорил: пройти там невозможно, сорвешься в раскаленные недра! Но в этом месте доверять разуму — самая большая ошибка. Это другой мир, в котором другие законы, к которым нельзя подходить с земными мерками.
«Ну конечно же», − мысленно стукнула себя по лбу Гиза. − «Это же подземный мир демонов!».
Сделать шаг по парящему в воздухе камню стоило огромного труда, но Гиза переборола страх и коснулась плиты мыском ноги. Твердь не шевельнулась, как и положено огромному камню весом в сотни и тысячи талантов. Второй шаг дался легче, третий еще легче, и вот девушка уже уверенно идет по гигантской летучей плите. Чтобы перебраться на вторую нужно прыгнуть примерно на пару футов вперед и влево. Арабеска толкнулась ногой и… чуть не улетела навстречу огненной бездне!
Гиза даже не успела испугаться, настолько неожиданным было ее последнее движение. Легкий толчок ногой подбросил и без того легкое тело девушки на пять футов вверх и дюжину вперед. Приземлилась на краю следующего камня, одним махом перелетев его весь.
С трудом удержавшись на краю, девушка, наконец, вспомнила, что неплохо бы иногда дышать. Дышалось, в отличие от прыжков, тяжело. Воздух был разряжен как высоко в горах, но сух и очень горяч. А на краю летучего камня снова давал знать жар, исходящий из недр. Зажатый в зубах нож так нагрелся, что обжигал губы. Гиза переложила клинок в руку — рукоять жгла ладонь, но терпимо.
«Так дело не пойдет. Или сжарюсь, или рухну вниз», − подумала Гиза и огляделась по сторонам.
Оказалось, дорога не была единственной. Десятком футов выше парили еще несколько каменных громадин, сложенных в подобие тракта. И уходил он в чуть другом направлении — левее и чуть менее круто вниз. Еще выше — еще один Путь, на этот раз уходил сильно правее и был еще менее выгнутый.
Гиза подняла голову вверх и обомлела — «небеса» этого странного места, словно паутиной, были перетянуты лентами каменных дорог. Все они были подсвечены огнем недр, и тускло мерцали на фоне беспросветной тьмы неба. Самые дальние терялись во мгле, и толщиной они были с едва заметную ниточку. И это при том, что на самом-то деле шириной летучие камни были не меньше полусотни футов.
Но что толку любоваться? Надо идти вперед, ибо больше некуда. Легко перемахнув на следующую каменную плиту, девушка заметила, что не ощущает наклона камня. А ведь при взгляде с прошлой плиты казалось, что громадина смотрит носом вниз. Гиза обернулась. Что ж, вполне разумно: предыдущая плита, с которой она только что спрыгнула, смотрела вниз уже задним концом. И было непонятно, как минуту назад девушка могла держаться на столь скособоченной поверхности.
«Крайне высокая кривизна поверхности при крайне низкой силе тяжести», − констатировала девушка, вспоминая уроки философической предметности. − «Видимо, я очень-очень глубоко под землей».
Что-то мелькнуло мимо. Быстро, почти молниеносно. Краем глаза Гиза заметила фигуру, буквально просвистевшую рядом с камнем. Странное дело, фигура вполне европейской наружности. За отпущенное мгновение Гиза увидела светлую кожу и русые волосы — как у варварских племен далеко на северо-востоке. Но сейчас видение исчезло. И все — в абсолютной тишине.
Гиза снова подняла взгляд. Как же не заметила сразу? Почти по каждой из летучих дорог идут один-два, реже три человека. Все усердно продвигаются вперед, прыгая с одной плиты на другую. Похоже, не всем хватает умений и ловкости. Ага, вот еще один бедолага не допрыгнул до очередного парящего камня. Зацепился рукой, но соскользнул, и снова беззвучная фигура устремилась вниз, навстречу недрам.
«В чем же смысл этого путешествия?», − задалась вопросом арабеска. И тут же сама ответила на вопрос.
Смысл жизни — в бытие, смысл путешествия — в пути. Ведь так она думала всю жизнь, нет? Что ж удивляться, если твое жизненное кредо на пороге Преисподней предстало перед тобой в самом что ни на есть прозрачном виде? Возможно, кто-то из туземцев, прыгающих в жертвенный колодец, или любой другой человек, завершивший свою земную жизнь, представлял себе посмертие иначе. Но для Гизы все было именно как путь сквозь пустоту, по огромным каменным плитам. Надо признать, довольно любопытная реализация собственной жизненной философии.
− Ты права, каждый видит наш мир так, как видит свой жизненный путь.
Голос за спиной был мягок и спокоен, но Гиза все равно резко обернулась, а в руке застыл никудышный нож. Глаза арабески впились в неожиданного гостя, мышцы приготовились к броску — девушка была готова сражаться насмерть.
Но драться не пришлось. Перед ней на краю плиты стояла такая знакомая, но в то же время такая неузнаваемая фигура…
− Здравствуй, Гиза. Я помню как тебя зовут, но остальное, с тобой связанное, как в тумане… Наверное, мы познакомились там, наверху.
− Тебе тоже мое почтение, Миландра, − ответила арабеска, опуская нож.
