Бернард Вербер - Муравьи
Принцесса № 56 продолжает идти вперед. Земля покрыта белыми твердыми пятнами. Она скользит в этих горячих фотонах. Для существа, чье детство прошло под землей, контраст поразительный.
Новый поворот. Пучок открытого света потрясает ее, он расширяется в сияющий круг, затем — в серебряное полотно. Такая атака заставляет ее отступить. Сияющие частицы проникают в глаза, обжигают зрительные нервы, грызут все три мозга. Три мозга, наследство предков-червей, у которых нервный узел был в каждом сегменте, нервная система в каждой части тела.
Она идет навстречу фотонному ветру. Вдали она различает силуэты сестер, раздавленных светом солнечной звезды. Они похожи на привидения.
Она идет дальше. Ее хитин нагревается. Свет, который ей тысячу раз пытались описать, никакому описанию не поддается, его надо пережить! Она думает о рабочих из подкасты «привратников», что всю свою жизнь проводят под землей и не ведают, что такое внешний мир и его солнце.
Она входит в стену света и оказывается снаружи Города. Ее фасеточные глаза понемногу привыкают к сиянию дня. Она вдруг чувствует покалывание свежего воздуха. Холодного, подвижного и полного ароматов воздуха, совсем не такого, как привычная атмосфера того мира, в котором она жила.
Ее усики дрожат, она больше не владеет ими. Порыв ветра пригибает их к ее лицу. Ее крылья дергаются.
Наверху, на макушке купола, ее принимают рабочие. Они хватают ее за лапки, вытаскивают, толкают к шумной толпе сотен самцов и самок, которые топчутся на маленькой площадке. Принцесса № 56 понимает, что находится на взлетной полосе брачного полета. Но надо подождать, пока улучшится погода.
Пока ветер продолжает озорничать, самцов и самок заметили воробьи. В восторге от такой удачи, они опускаются все ниже и ниже. Когда воробьи подлетают слишком близко, артиллеристы, расположившиеся вокруг верхушки, награждают их залпами кислоты.
Но вот один из пернатых разбойников решил попытать счастья: он ныряет в толпу, хватает трех самок и взлетает! Пока агрессор не набрал высоту, его сбивают артиллеристы, он падает и, с еще полным клювом, жалко катится по траве, надеясь вытереть яд с крыльев. Пусть это всем послужит уроком! Воробьи, и вправду, немного отпрянули… Но они не так глупы. Они опять вернутся и снова захотят проверить противовоздушную оборону.
Хищник: Какова была бы человеческая цивилизация, если бы не избавилась от основных хищников, таких как волки, львы, медведи или гиены? Конечно, это была бы цивилизация постоянной тревоги, неуверенности в завтрашнем дне.
Римляне, чтобы пощекотать себе нервы, во время пиров приказывали рабам принести труп. И все вспоминали о том, что победы призрачны, что смерть может прийти в любой момент.
Но человек наших дней уничтожил, устранил, выставил в музеях всех, кто мог бы его съесть. Его беспокоят только микробы и, может быть, муравьи.
Мирмесеянская цивилизация, напротив, развилась, не сумев побороть основных хищников. Итог: насекомое живет в постоянной тревоге. Оно знает, что проделало только половину пути, потому что даже самое глупое животное может одним движением лапы разрушить плод тысячелетней вдумчивой работы.
Эдмон Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания»Ветер успокоился, порывы его стали реже. Температура повышается. В двадцать два градуса тепла Город решает отпустить своих детей в полет.
Самки жужжат своими четырьмя крыльями. Они готовы, больше чем готовы. Все эти запахи зрелых самцов довели их сексуальный аппетит до предела.
Первые девственницы грациозно отрываются от земли. Они поднимаются на сотню голов, и… воробьи сметают их. Ни одна не уцелела.
Внизу смятение, но, несмотря ни на что, надо продолжать. Вторая волна поднимается. Четыре самки из ста прорываются сквозь заслон клювов и перьев. Самцы отбывают в погоню плотной эскадрой. Их пропускают, они слишком малы, чтобы заинтересовать воробьев.
Третья волна самок бросается на штурм облаков. Их ждут более пятидесяти птиц. Это бойня. Не уцелел никто. А птиц все больше и больше, как будто они сговорились. Наверху уже воробьи, дрозды, малиновки, зяблики, голуби… Они громко гомонят. У них тоже праздник!
Взлетает четвертая волна. И опять ни одна самка не спаслась. Птицы дерутся между собой за самые лакомые кусочки.
Артиллеристы нервничают. Они вертикально стреляют изо всей мощи своих желез. Но хищники слишком высоко. Смертельные капли дождем падают обратно на Город, причиняя сильный ущерб и нанося раны.
Самки в ужасе отступают. Прорваться невозможно, лучше уж спуститься и совокупляться в зале, вместе с ранеными принцессами.
Пятая волна встает, готовая к высшей жертве. Надо изо всех сил попытаться пробить стену клювом! Семнадцать самок пролетают, вплотную сопровождаемые сорока тремя самцами.
Шестая волна: двенадцать самок прошли! Седьмая: тридцать четыре!
№ 56 хлопает крыльями. Она еще не решается. Голова сестры упала к ее ногам, за ней мягко, как зловещее предзнаменование, опустилось перышко. Она хотела узнать, что такое Большой Внешний Мир? Вот и узнала!
Броситься с восьмой волной? Нет… И хорошо, та погибает полностью.
Принцесса робеет. Она жужжит крыльями и немного приподнимается над землей. Ладно, хоть крылья, по крайней мере, работают нормально, тут проблем нет. Только вот эта голова… Принцессу охватывает страх. Надо сохранять ясность рассудка. У нее очень мало шансов на успех.
№ 56 прекращает играть крыльями: семьдесят три самки из девятой волны прошли. Рабочие издают ободряющие феромоны. Надежда возрождается. Ну что, лететь с десятой волной?
В сомнении она оглядывается и вдруг замечает невдалеке хромого солдатика и безглавого отныне здоровяка. Этого более чем достаточно, чтобы заставить ее принять решение. Она тут же взлетает. Мандибулы убийц щелкают в воздухе. Они почти схватили ее.
№ 56 секунду висит на полпути между Городом и стаей птиц. Потом ее подхватывает десятая волна, она плывет в ее потоке, взмывает вместе с ней прямо в воздушную бездну. Две ее соседки схвачены, она же неожиданно проскакивает меж огромных когтей синицы. Повезло…
Ну вот, четырнадцать самок из десятой волны остались целы и невредимы. Но № 56 особенно не обольщается. Это только первое испытание. Самое трудное впереди. Она знает, что в среднем из полутора тысяч взлетевших принцесс на землю беспрепятственно опускается от силы десяток. Самый оптимистический прогноз — четыре королевы сумеют основать свой Город.
Порой, когда я гуляю летом, то замечаю, что чуть не наступил на существо, похожее на муху. Я рассматриваю его получше: это муравьиная королева. Если есть одна, значит, неподалеку — тысяча. Они корчатся на земле. Их давят ботинки людей, они налетают на лобовые стекла машин. Они обессилены, они уже не управляют своим полетом. Сколько Городов было так уничтожено, просто движением дворников по стеклу?
