Анатолий Ершов - «Тайфун» меняет курс
Когда я спустился в каюту, Генрих глухо замычал и опрокинулся лицом вниз.
— Генрих, вы меня слышите? Генрих!
Он перевернулся на спину и вполне осмысленно посмотрел на меня.
— Зачем вы завязали мне руки?
— Что делали вы этой ночью в химической лаборатории?
— Ничего особенного. Я вспомнил, что надо приготовить побольше консервирующей жидкости.
— Вы говорите почти правду. Консервирующая жидкость… Точнее, две жидкости. Вот эти!
Я показал ему клочок бумаги с формулами. Он боднул подбородком воздух. При желании это могло сойти за жест согласия с моими словами.
— Зачем вы смешали эти два реактива? Вы знаете, как на языке международных инспекций называется то, что вы получили? Бинарное оружие. Два невинных реактива, соединяясь, образуют нервно-паралитический яд. Чрезвычайно удобное, тихое оружие. Так, Генрих?
— Я не хотел ничего дурного.
— Вы могли убить всех нас, Генрих. И себя тоже. Вы не боялись?
— Я знал, что мы все обречены на гибель.
— Вы знали, что приближается плавучий метеотрон?
— Он здесь?
Генрих говорил все медленнее, глаза его закрывались. Он знал, видимо, очень многое, и груз этих тошнотворных знаний убивал его. Трус умирает раньше смерти. Но четыре прочных поплавка ждали записок. Почта ненадежная, но единственно возможная в наших обстоятельствах.
— Мы погибнем. Но перед этим я заставлю вас говорить. Мне придется быть грубым и жестоким, но я постараюсь все время помнить, что вы хотели нас отравить. И это поможет мне быть очень грубым.
Я сумел напугать его. Он весь сжался. Мокрый, дрожащий комок человеческой плоти.
— Я вовсе не хотел вас… отравить, — выдавил он из себя. — Я знал, что мы погибнем и на всякий случай приготовил яд. Боялся лишних мучений.
— Вы боялись утонуть? Сгореть? Или боялись людей, которые могли напасть на корабль?
— Боялся людей. Впрочем, это все равно…
— Говорите яснее. У нас мало времени.
— За две недели до отплытия ко мне в гостиницу пришел человек. Очень смуглый. Высокий. Господин Сид-Мохнабедли. Так он назвал себя. Сказал, что ему порекомендовал обратиться ко мне профессор Клермон. Я слышал это имя, но не знал его лично Смутно помнил, что он занимается активным воздействием на облака. Я не интересовался подобными работами, в них много шарлатанства. Метеорология должна быть точной наукой.
— Что предложил вам Сид-Мохнабедли?
— В первый момент мне показалось, что он просит о пустячной услуге. Иногда передавать часть метеорологической информации с «Тайфуна» на волне, которую он мне укажет. Это ведь пустяк, не правда ли?
— Вы знали, что корабли международной метеослужбы не имеют права снабжать прогнозами частные фирмы?
— Он обещал мне стажировку в одном из крупнейших университетов мира. Это было очень заманчиво. У меня как-то не ладилась моя научная карьера. А здесь — такая перспектива! Моим коллегам и не снилось такое…
Страх плюс честолюбие. Математика измены и подлости.
— Но потом я отказался. Эти прогнозы… знаете, они совсем не были похожи на обычные прогнозы, необходимые для безопасного плавания в ограниченных акваториях. Их интересовала сумма метеорологических данных, необходимых для активного вмешательства в процесс образования тайфунов. Господин Сид-Мохнабедли говорил, что это проект «Бэгвиз».
— «Бэгвиз»?
— Так на Филиппинах называют тропические ураганы.
— Профессор Клермон занимался искусственным воздействием на погоду?
— Да. Наверное. Не знаю точно. В научных кругах его не воспринимали всерьез. Но я сопоставил его имя с предложением Сид-Мохнабедли и понял, что они занимаются недозволенным.
— Недозволенным! Мягко сказано. Я приблизительно подсчитал мощность метеотрона, который нас так удачно подцепил на крючок.
Я назвал цифру. Генрих застонал.
— Примерно десяти таких метеотронов, удаленных друг от друга на двадцать сорок миль, вполне достаточно, чтобы вызвать искусственный тайфун с катастрофическими последствиями для сотен миль побережья. Или изменить направление уже начавшегося тайфуна.
— Он запугал меня. Я отказался передавать какую-либо информацию. Тогда он пригрозил мне. Шантажировал… В наше время политика такая запутанная вещь. У меня есть вина перед нашей республикой. Нет, не вина, скорее, оплошность. Я думал, что все забыто. Но этот господин напомнил. Потом он пригрозил мне, что похитит моих детей…
Если бы он вовремя предупредил нас, мы имели бы реальные шансы на спасение.
— Я понял, что они постараются уничтожить нас, и приготовил яд. Мне страшно думать, что будет с нами, если мы попадем в лапы к этому субъекту. Если бы я умер, Сид-Мохнабедли оставил бы в покое моих детей.
— Зачем мы ему нужны?
— У него нет квалифицированных метеорологов. Мишель Клермон не в счет. Ему нужны настоящие ученые.
Брать в плен ученых. Шантажировать их. Дикость. Века наслаиваются друг на друга. Но разве пресловутая «утечка мозгов» не тот же метод похищения ученых, только более цивилизованным способом?
— Анвар добавь в записку, что для плавучих метеотронов необходима база. Надо пополнять запасы энергии. Пусть ищут базу.
Я надеялся, что пропажа «Тайфуна» уже взволновала Международный метеоцентр. В квадрат его предполагаемого местонахождения отправят вертолеты которые ничего не найдут. Еще хуже если они обнаружат пятно нефти, оставленное после себя метеотроном и посчитают, что корабль затонул. Никому и в голову не придет, что мы еще живы. И все же метеоцентр постарается выяснить причину катастрофы. Но к моменту появления спасательных отрядов мы вновь окажемся в другом месте.
Сколько времени уйдет на такую игру в прятки среди океана?
Ночь наступила мгновенно. Переход от сумерек к мраку — один миг. Разразилась гроза, бело-синие молнии вонзались в океан с такой яростью, что казалось высекали из волн искры.
Утром появились ОНИ.
Первым их заметил Анвар. Обессиленный он лежал ничком на палубе и взор его скользил по поверхности воды. Именно поэтому ему удалось их увидеть. Зеленые шары. Не очень большие. С хороший школьный глобус. Их было совсем немного. Анвар заметил только два. Они мирно качались на тихой волне. Рыхлые, ноздреватые. Похоже — комок водорослей. Вид у них был весьма миролюбивый. Но меня они сразу насторожили. Они не были похожи ни на одно морское существо. И уж во всяком случае — на водоросли. Они казались беспомощными, ветер принес их, волны бросали и мяли.
Потом их стало больше. Они будто намеревались атаковать «Тайфун». Собирались кольцом, явно тяготея к тем местам, где под водой скрывались раструбы метеотрона. Быть может их привлекало тепло или какое-нибудь излучение. Мне это не нравилось. Нас окружила плотная стая шаров. Я говорю «стая» потому что был уверен — это нечто живое.
