Коллектив авторов - Полдень, XXI век (ноябрь 2011)
Стоило американцу показаться во дворе, как его тут же окружили ребятишки.
– Ты кто такой?! – хором спросили они.
– Эй, Ты, Харкни! – гордо заявил американец, и детишки начали отчаянно плеваться.
– Что это вы мне двор заплёвываете?! – закричала баба Вера, которая относила домой последнее ведро грязного сахарного песку.
Дети бросились врассыпную.
Американец повернулся к бабе Вере, обворожительно улыбнулся, выставив напоказ белоснежные вставные зубы, и представился:
– Эй, Ты, Харкни!
– Я тебе так харкну, что век не отмоешься! – зло пообещала дворничиха и скрылась в подъезде.
– Эй, Харкни! – позвал американца Могол и помахал ему рукой. – Иди к нам!
Услышав знакомое обращение, американец сплюнул, рассмеялся и зашагал к беседке. Войдя в неё, он остановился и снова представился.
Все деликатно сплюнули.
Харкни показал на фотоаппарат и жестом предложил сфотографироваться.
– Ни в коем случае! – категорически помахал пальцем Могол. – Ни к чему нам фиксация правонарушения.
Американец расстроился, и тогда Могол сочувственно предложил:
– Водку с пивом будешь?
– Водка? – переспросил Харкни и недоумённо посмотрел на Могола. Водка, она и в Америке водка, но с остальными словами автор будущего бестселлера был не в ладах по условиям контракта.
– Энд бир, – подсказал Яша, знакомый с английским языком по наклейкам на бутылках.
– Бир? – Американец расплылся в улыбке. – Оу, ес!
Могол достал из кармана третий пластиковый стакан, проделал под столом нехитрую операцию и протянул пиво-водочный коктейль Харкни.
– Пей.
Харкни перевёл вопросительный взгляд на Яшу, которого уже считал толмачом.
– Прозит! – поднял свой стакан Яша и выпил.
Американец последовал его примеру и тоже выпил залпом.
Российский коктейль из пива с палёной водкой металлическим ёршиком продрал горло, Харкни закашлялся, заперхал, на глазах выступили слёзы. Он схватил со стола плавленый сырок и впился в него зубами.
– Как американцу, так можно, а еврею – фигушки, – обиженно пожаловался Яша.
– Он же иностранец, – отмахнулся Могол. – Что с него возьмёшь? Дикий человек. Учить его манерам застолья да учить…
У входа в беседку возникла фигура участкового.
– Добрый день, граждане, – официально поздоровался он. – Чем занимаемся?
– Пиво пьём, – не растерялся Могол.
– Поступил сигнал, что не пиво вы здесь пьёте, – строго сказал сержант Милютин.
– А что?
– Водку пьянствуете.
– Энд бир, – набитым ртом подсказал американец, услышав знакомое слово. С видимым сожалением, что фольга из-под плавленого сырка несъедобна, он положил её на стол.
– Вот, видите? Харкни врать не будет.
При звуке своего имени у американца сработал условный рефлекс, как у собаки Павлова.
– Эй, Ты, Харкни! – представился он участковому.
Участковый укоризненно посмотрел на него и вежливо, во избежание международного конфликта, сплюнул.
– Я бы вашему сигнальщику морду начистил! – заявил Могол. – Наводит тень на плетень, порочит добропорядочных граждан! Пива, сержант, не хотите?
Сержант тяжело вздохнул, снял фуражку, вытер её изнутри платком и снова водрузил на голову. Выпить пива он был не против, как и не против того, чтобы склочнику Портянкину морду набили. Достал он участкового своими доносами до самого некуда.
– Спасибо, нет, – через силу отказался сержант Милютин. – Служба. А вы здесь поаккуратней – пиво пейте, но не более.
Он козырнул и направился своей дорогой.
– Знаешь, Пьяндыбин, чем мент отличается он обычных людей? – спросил Могол Диму, когда сержант отошёл настолько, что слышать не мог.
– Не-ет…
– Обыкновенный человек платком потный лоб вытирает, а мент – фуражку!
Могол с Яшей засмеялись, глядя на них засмеялся и Харкни. Но Дима не смог, потому что именно в этот момент из подъезда вышла Машка Ларионова. Рот у Димы приоткрылся, взгляд застыл, сам он превратился в зачарованную статую.
– Хороша тёлка! – одобрил Могол, перехватив взгляд Димы.
Дима покраснел, но взгляд от Машки не отвёл.
– Да ты, Непросыхалов, как погляжу, втюрился, – продолжал Могол. – Девственник, что ли?
Дима покраснел ещё больше.
– Точно, девственник. То-то, гляжу, непьющий, некурящий…
Машка остановилась и повернулась лицом к подъезду, явно кого-то поджидая. У Димы заныло сердце, но когда на крыльце показалась Аэлита Марсова, Машкина подружка из тридцать четвёртой квартиры, с души отлегло. Он-то думал, что Машка поджидает Серёгу Брось-Оторвилова, с которым часто её видел.
Девчонки о чём-то весело защебетали и направились со двора. Стройная, высокая Машка и толстая, низкорослая Аэлита, прозванная за свою бесформенность Кубышкой, представляли собой несуразную пару. Как это часто бывает среди девчонок, одна дружила из зависти к фигуре подруги, другая – чтобы подчеркнуть свою красоту.
– Ты что, Винищев, и на Кубышку глаз положил? – подначил Могол. – Не советую. Она – инопланетянка, у неё всё, если не поперёк, то с зубами.
– Да ну? – удивился Яша.
– Не да ну, а нуда! Говорю, значит, знаю. Это на улице они с мамашей на людей похожи, так как скафандры человеческие одевают. А дома они зелёные, бесформенные, со щупальцами… Портянкин рассказывал – он в бинокль в их окна заглядывал.
– Портянкину соврать, что тебе водки выпить, – отмахнулся Яша.
– Зато баба Вера никогда не врёт и точно знает, кто и что в мусоропровод выбрасывает. Эти Марсовы только пластиковые пакеты выкидывают, в которых булькающее голубое желе как живое подрагивает и попискивает. А ещё по ночам их окна призрачным светом светятся, а из форточки зелёные пузыри выплывают и в небо уносятся. Никак донесения на летающие тарелочки отправляют.
Услышав о летающих тарелочках и зелёных пузырях, Яша поскучнел. Знал он, в каких случаях чёртики мерещатся. Он посмотрел на Харкни, затем перевёл взгляд на Диму.
Ни бельмеса не понимающий по-русски американец охмелел от российского «ерша» и тупо смотрел на фольгу из-под плавленого сырка. Дима тоже пребывал в прострации, но совсем по другому поводу. Отрешённым взглядом он уставился на угол дома, за которым скрылась Машка Ларионова.
– Дима, а ты что, правда, девственник? – спросил Яша, чтобы переменить тему.
Дима очнулся и густо покраснел.
– Сам не видишь? – обидно хохотнул Могол. – С его характером он девственником до конца жизни останется. Ничего ему не поможет, разве что приворотное зелье.
Он налил под столом очередную порцию.
– Лучшее приворотное зелье! – провозгласил он, протягивая Диме стакан. – Как выпьешь, робость исчезнет, язык развяжется, с любой девкой познакомишься!
