Сергей Боровский - Зеркало
- Меня зовут Алиса, - сказала она. - Я новая подруга вашей дочери, и эту ночь она провела у меня по моему настоятельному требованию. У нас возникла проблемная ситуация, и если вы сейчас готовы её обсудить, без криков и истерик, то давайте так и сделаем. Если нет, то Катя ещё некоторое время поживёт у меня.
Полчаса ей хватило, чтобы на кухне, под чай и конфеты, навести на родителей гипноз обаяния и страха. Катя плохо вникала в суть их разговора. Что-то про молодую неокрепшую личность, которой требуется опора и уважение, а не постоянные окрики. Лишь однажды, когда Алиса заявила, что является руководителем модельного агентства, мама запротестовала, но была тут же успокоена. В довольно-таки резкой форме:
- Мы не шлюхи. И рекламируем мы не голое тело, а одежду на нём. А со стереотипами я бы вам посоветовала обращаться осторожнее, - почти ласково закончила она.
Слова Алисы многое объясняли из того, чему Катя стала свидетелем сегодня. Значит, в ней разглядели стройную фигуру, и даже синяки не смогли скрыть приятных черт лица.
Расставаясь, мама уж совсем откровенно заискивала перед гостьей и робела, а папа явно находился в состоянии, свойственном мужской половине населения при встрече с ослепляющей женской красотой. Уже в дверях они обменялись номерами телефонов и обещаниями поддерживать плотный контакт.
4
Убитый мужчина был солидного опрятного вида. Портили его только многочисленные дыры в теле, сделанные пулями, выпущенными чьей-то неопытной рукой. Пошарив в его карманах, Шабанов обнаружил плотный бумажник и документы. Похоже, убийца — альтруист. И дилетант. Найти его будет просто. Сложнее — убедить в необходимости следующего шага. Но на то мы здесь и поставлены, чтобы убеждать.
- Кому? - спросил у оперативников Шабанов, держа в руках пачку купюр, более не нужных несчастной жертве.
Они замялись, опустили глаза. Если бы с глазу на глаз с покойником, тогда бы другое дело, но чтобы вот так, в открытую…
- Я сдам этот хлам в хранилище.
Угроза не подействовала, и тогда Шабанов вплотную приблизился к одному из оперативников.
- Здесь десять твоих зарплат, придурок. Если ты не возьмёшь эти деньги, они достанутся тому, кто тебя послал патрулировать улицу в такой мороз.
Оперативник тупо смотрел в землю.
- А, понимаю. Смущает форма предложения.
- Перегибаешь палку, начальник, - буркнул криминалист Гена.
- Знаю. Но у меня есть оправдание: я сам такой же, как вы. Зато, в отличие от вас, не вижу смысла стесняться свой сути. Если ты честный, то будь им. А если нет, то не изображай из себя святого. Тем самым ты проявляешь неуважение ко мне, падшему, не считающему приличным падение своё скрывать. На! Разделишь на всех поровну.
Шабанов практически затолкал деньги в Генину руку, но даже после такой постыдной капитуляции тот продолжал упрямствовать.
- Предпочитаю по ошибке считать себя порядочным человеком, чем соглашаться с тем, что козёл.
- Браво! Но есть и другой путь к совершенству: пересмотреть свои представления о порядочности. Тогда и заблуждаться необходимость отпадёт.
Гена вздохнул:
- Правду глаголишь, капитан. Только за неё тебя ненавидеть будут.
- Ну да. А то ваша любовь даст мне прибытка! Не смеши. С врагами проще: больше ясности, меньше иллюзий. Инстинкты не притупляются.
- Мы что, волки?
- А ты сомневался? Этот парень, - Шабанов кивнул на убитого. - Тоже, наверное, сюда на встречу с другом пришёл. Хочешь поменяться с ним местами?.
Гена сопел, не находя аргументов.
- Так хочешь или нет?
- Нет.
- Тогда бери свою долю и заткнись.
Гена демонстративно отслюнил от пачки несколько купюр и затолкал их в свой бумажник. Остальные он передал товарищам, не глядя на них.
- Ну, вот и ладно, - оттаял Шабанов. - За послушание объявляю тебе благодарность от лица МВД. А за то, что дерзил начальству, поручаю написать протокол и рапорт. К утру. Не сомневаюсь, ты справишься. Только один нюанс есть: нужно оформить самоубийство.
Гена опешил в очередной раз.
- Ты шутишь? Тут столько отверстий...
- Тебе не обязательно считать их. Ты же заканчивал юридический, а не финансовую академию.
- Кто эту галиматью примет?
- Будет не просто, но я тебе помогу быть убедительным. Можешь считать, что Михалыч уже в курсе. И потом, ты же первый будешь ныть, что дело тухлое, что висяк, и прочую жалобную муть нести. А я тебя освобождаю от нудной, ни разу неполезной работы, одним росчерком пера.
- Не влетело бы. За такие фокусы статья предусмотрена.
Последние остатки Гениной решимости улетучивались на глазах.
- Знаю, брат. Все под богом ходим. Но ты держи язык за зубами, и сам удивишься, как всё, оказывается, просто.
Оделил он наставительным взглядом и остальных.
- Сворачивайтесь поживей.
Труп без суеты погрузили в карету, и вскоре место опустело. Шабанов же вернулся к изучению паспорта: исправный документ, не просроченный. Печати на месте, указан адрес проживания — всего-то в двух кварталах отсюда. Если покойный соблюдал законы, то появляется возможность нанести визит сиротам и вдовам, не откладывая в долгий ящик.
Дверь открыла женщина лет тридцати пяти, и Шабанов сразу понял, что адрес настоящий. У такого ухоженного покойника и вдова должна быть соответствующей. Одетая не в домашний наряд, а, скорее, в вечерний, для «выхода в свет», она произвела на Шабанова самое благоприятное впечатление. И только маленькая заноза вонзилась в сердце — Шабанов не хотел, чтобы она оказалась причастной к убийству, как это иногда случается в порядочных семьях.
Шабанов показал «корочки». Повторно. Первый раз он это сделал через глазок. Смотрите, мол, сколько душе угодно — у нас без обмана.
- Я могу войти?
Женщина заметалась, пропуская его. Они прошли в просторный зал и остановились посередине.
- Ваше имя? - спросил Шабанов, раскрывая паспорт убитого.
- Светлана, - сказала женщина. - Белковская.
- У меня для вас новость. Хорошая или плохая, вы потом решите для себя сами. Ваш муж, Евгений, застрелился сегодня вечером. Вот адрес морга, где находится тело.
Протягивая ей листок бумаги, Шабанов внимательно следил за её глазами, стараясь не пропустить ничего из букета получившихся реакций. Там было много чего, но главное, то, чего он боялся, отсутствовало, и он облегченно вздохнул.
- Застрелился? - переспросила она и осела на ковёр.
Шабанов стоял над ней истуканом, намеренно не помогая. Насмотрелся он подобных сцен, но так и не понял, что на пользу идёт, а что во вред. За первым шоком последовали слёзы. Много слёз, среди которых он признал и те, что льются от вины и запоздалого раскаяния. Потом он перешёл в атаку.
