Раймон Квено - На краю леса
- Черного кофе, хлеба, масла, мармелада.
Снаружи, по залитой утренним солнцем деревенской улице, деловито прошли несколько человек; там были также лошади, повозки, тачки, бороны; кошки и собаки; дети - все очень невзрачные, хотя и шумные. Его кофе, хлеб, масло и мармелад были поданы; он с удовольствием и наслаждением принялся за них. Гортензия, все еще не приведшая себя в порядок, убежала на кухню. Потом к нему присоединился Дино, который, как только дверь за девушкой закрылась, занял свое место на стуле напротив него. Амадей предложил ему кусочек сахара.
- Охотно, - ответил пес и начал грызть сахар.
- Сегодня утром прекрасная погода, - сказал Амадей.
- Да, действительно, - ответил пес и облизал сладкую, липкую лапу.
- Следующий этап своего путешествия я начну в хорошую погоду, - произнес странник.
- Погода может измениться, - возразил пес.
- Во второй половине дня?
- Погода здесь всегда неустойчива. Вы еще должны посетить дядюшку Гортензии.
- Ах да, верно. Конечно. Впрочем, я и сам об этом помню.
- А Гортензия?
- Я ее прогнал. Она легла в мою постель.
- Конечно же, вы ее прогнали. Она в ярости.
- Да, может быть, вы думаете, что я поставлю на карту всю мою карьеру из-за такого незначительного приключения?
- Есть достаточно политиков, которые... приключения... с дамами... и все же достигли успеха.
- Ха! Это не по мне. Я никогда не мог упрекнуть себя ни в этом отношении, ни в деловом. В этом моя сила... один из аспектов моей силы; наука - другой ее аспект.
- Вы настолько сильны? - спросил пес. - Насколько мне известно, вы никогда не были министром.
- Подождите. И, кроме того, я не хочу кричать о своей силе на всех углах.
- Может быть, вы масон?
- Ха! Конечно, это власть, но она постепенно теряет свою силу. Впрочем, я действительно м...
- Разве это вам помогает?
- Мало. Я предпочитаю знать тайны других, чем самому быть окруженным тайнами.
- Это несколько противоречит вашей теории.
- Нисколько. Ничуть. Подумайте над этим.
Депутат с симпатией посмотрел на пса.
- Вы нравитесь мне, - сказал он, - ваше общество доставляет мне удовольствие. Я купил бы вас у месье Деснуэттеса. если бы не боялся, что после этого вы перестанете говорить со мной.
- Почему вы так думаете?
- Я в любом случае знаю, что собаки не говорят. Вероятно, под этим столом находится система микрофонов, а мой настоящий собеседник сидит в соседней комнате. Он слышит меня и отвечает. При встрече я воспользуюсь случаем сказать ему, что был счастлив познакомиться с ним.
- Вах! - ответил пес. - Странно. Вы видите, что говорите с собакой, и не верите в это?
- Вы хорошо дрессированы, и это все.
- Эй, эй! А если я вам скажу, что у меня есть и другие способности?
- Какие же?
- К примеру, становиться невидимым.
- Покажите это.
- Но сначала расскажите мне, что сегодня ночью случилось с Гортензией.
- Все очень просто. Я попросил ее выйти. Она думала, что я шучу. Но в конце концов она поняла. И ушла. Я очень сожалею, что мне пришлось поступить с ней так невежливо, но ведь на карту была поставлена... моя судьба...
- Да, да, - задумчиво произнес пес.
- Вас сильно интересует эта персона?
- Мы были друг с другом в интимных отношениях, - ответил пес, стыдливо опустив голову.
- Ага, - скромно произнес Амадей.
Они оба замолчали.
- А ваша невидимость? - спросил странник.
- Ах да, моя невидимость. Вы хотите увидеть ее постепенно нарастающей или внезапной?
- Боже мой...
- По вашему желанию.
- Скажем, постепенно нарастающей.
Дино тотчас же спрыгнул со стула и начал описывать по помещению широкий круг, почти натыкаясь на стулья. Вернувшись к исходной точке, он слегка отклонился в сторону и начал описывать второй круг, чуть уже первого, причем его собственные размеры уменьшились пропорционально уменьшению диаметра этого круга. Таким образом, он начал описывать спираль и в конце концов превратился в крошечную собачку, которая со все возрастающей скоростью описывала сложную геометрическую фигуру вокруг своей оси симметрии и, наконец, достигнув микроскопических размеров, исчезла.
- Великолепный фокус, - пробормотал странник. - Но я видел фокусников, чьи проделки были еще хитрее. Проклятье, я же говорю сам с собой; дурная привычка, от которой я должен обязательно избавиться.
Он положил рюкзак возле кассы, где он никому не будет мешать, и вышел наружу. Снаружи было влажное от росы, теплое, ароматное утро; он радостно и бодро отправился на поиски жилища одноглазого дядюшки Гортензии, и ему не пришлось долго искать.
