Николай Советов - Дорожное происшествие
Оба слушателя удивленно смотрели на Иванова. Говорил он уверенно, и Кириллов по-прежнему невольно размышлял о том, чем облик его отличается от других. На лице же Филатова удивление сменилось обычным официальным выражением: он как бы вспомнил, что в этом кабинете по долгу службы ему не раз приходилось выслушивать неправдоподобные вещи, что его работа следователя как раз и состоит в том, чтобы отсеять шелуху придуманного и выделить правду. И потому он с профессиональной цепкостью снова взял инициативу допроса в свои руки.
- Давайте, Виктор Васильевич, расчленим ваше длинное к не во всем понятное мне объяснение на части. Первое: почему вы решили, что шофер умирает?
- А почему я сказал вам, что сейчас зазвонит телефон? - ответил вопросом Иванов.
- Не знаю, - не растерялся Филатов. - Может быть, случайность? Впрочем, объясните мне то и другое.
- Объяснить трудно. Считайте, что я просто чувствую логику всякого движения.
Иванов замолчал, а Филатов теперь уже не спешил задать следующий вопрос, хотя и не собирался отказываться от продуманной схемы разговора.
- Ну, раз вам объяснить трудно, будем считать, что объяснить вы этого не можете. - И, как бы останавливая легкое протестующее движение Иванова, он продолжил: - Ответьте на второй вопрос. Почему вы утверждаете, что если бы вы не перехватили руль и не повернули его, то самосвал прибавил бы скорость и врезался в автобус?
Иванов ответил не задумываясь:
- Потому что мотор уже взревел сильнее и самосвал начал разгоняться. А вот то, что он врезался бы в автобус, я опять-таки почувствовал.
- Первая часть вашего ответа объяснима, - сказал Филатов, утвердительно кивнув. - Шофер, потеряв сознание, мог тяжестью напрягшейся или, наоборот, расслабившейся ноги нажать на педаль газа и тем самым прибавить мотору оборотов. Это я принимаю. Но вот вторая часть... Да еще с указанием пассажиров, которые пострадали бы в результате предполагаемого вами столкновения с автобусом. Нет, простите, это уже из области мистики!
- Телефон, - ответил Иванов. - Сейчас зазвонит.
Снова раздался телефонный звонок, и Филатов ответил с плохо скрываемой резкостью, невольно маскируя собственное удивление. Однако звонила жена следователя, которая хотела выяснить, когда он вернется домой. Филатов, смягчив тон, закончил разговор и, отбросив всякую мысль о преднамеренности звонков, угаданных Ивановым, заметил, кладя трубку:
- У вас, Виктор Васильевич, несомненное предчувствие телефонных звонков. Должен это признать.
- Не только звонков.
- Значит, вы хотите убедить нас, что предчувствовали столкновение с автобусом? А по мнению экспертов, о столкновении там не могло быть и речи.
- Я предчувствую результат любого начавшегося движения. Звонок телефона есть результат движения токов и их полей, которое начинается перед тем, как молоточек ударит по звонку. Это движение полей я и чувствую. Я также чувствую течение биотоков мозга. Вот почему я точно знал, что шофер умирает.
Филатов недоверчиво качнул головой, а Кириллов, подавшись вперед, с напряженным вниманием рассматривал Иванова.
- Что ж, - произнес Филатов, перебирая бумаги в лежавшей перед ним папке, - в вашей характеристике, которую мы запросили из университета, сказано: "Вдумчив, обладает несомненной физической интуицией, быстро усваивает материал. Одарен блестящими математическими способностями..." И так далее. В общем, как физика вас хвалят. Может быть, потому у вас к этим самым полям и волнам такая чувствительность?
Кириллов заметил, что на лице Иванова промелькнула легкая улыбка.
- Но мы, - продолжал Филатов, - рассматриваем не невидимые волны, а явно видимую вещь: самосвал не столкнулся с автобусом и не мог с ним столкнуться. И у вас нет доказательств того, что это могло быть.
- Если хотите, - ответил Иванов, - я могу доказать свою способность предчувствовать движение простым и наглядным способом.
Филатов пожал плечами, как бы разрешая ему действовать. Иванов встал, вынул из кармана пятак и протянул его Филатову.
- Бросайте пятак. Мне предварительно лишь скажите, как вы его кладете на палец. Орлом или решкой вверх. А я точно скажу вам, как пятак упадет.
Филатов мысленно упрекнул себя за то, что соглашается на игру в орлянку с человеком, который того и гляди станет подследственным. Тем не менее он не смог побороть в себе искушение проверить результаты этого простого опыта. Видя, что и Кириллов заинтересован не меньше, Филатов взял пятак и, перед тем как бросить его, сказал:
- Насколько я знаю, вероятность падения монетки орлом или решкой при большом числе бросаний совершенно одинакова. Половина на половину. Угадать правильно, наверное, можно тоже не больше.
- Я правильно предскажу все падения. Как лежит монетка на пальце?
- Орлом.
- Бросайте!
Подброшенная щелчком монетка, вращаясь, подскочила кверху, и, пока она, падая, находилась еще в воздухе, Иванов сказал: "Орел" - и незаинтересованно отвернулся, всем видом показывая, что абсолютно уверен в правильности ответа.
- Верно, орел, - подтвердил Филатов, показав Кириллову на монетку.
Филатов кинул монетку еще и еще раз. Потом ее несколько раз бросил Кириллов, затем опять Филатов. Каждый раз ответ был точен. Ни одной ошибки. И вдруг Кириллов удивленно вскинулся - брошенная монетка упала решкой, хотя Иванов сказал, что будет орел.
- Наконец-то! - воскликнул Кириллов. - Не угадали.
- Ничего подобного, - спокойно ответил Иванов, посмотрев на Филатова. Просто товарищ следователь неверно назвал положение монетки перед броском.
По улыбке Филатова, по смущенному движению головой Кириллов понял, что это действительно так.
- Здорово! - не удержался от похвалы Кириллов. - Что же, теория вероятностей летит к черту?
- Нет, конечно, - ответил Иванов. - Теория вероятностей незыблема. Просто я, зная начальное положение монетки, успеваю просчитать число поворотов ее на первых частях траектории и затем, с учетом замедления вращения за счет трения о воздух, вычисляю результат.
- Так быстро? - недоверчиво спросил Кириллов.
- Это не такое уж быстрое движение... Так что ничего чудесного в моих предчувствиях результата движения, начало которого я вижу, нет. Так же было и с автобусом.
Изумленное выражение не сходило с лица Кириллова, однако в настроении Филатова что-то изменилось.
- И вот таким способом вы, гражданин Иванов, будете пытаться убедить суд, что поворот руля, стоивший жизни гражданке Афониной, оправдан?
Теперь удивление выразило лицо Иванова.
- Так я должен буду предстать перед судом? - спросил он. - Вы считаете меня виноватым?
- Вопрос о том, виновны вы или нет, решит суд, - ответил Филатов. - Я же прошу вас прочитать и подписать протокол нашей беседы с вами. И еще вот эту бумагу, являющуюся вашей подпиской о невыезде. - Следователь подвинул Иванову листки, вынутые из папки.
