Игорь Смирнов - Туннели времени
- Все это мне ох как знакомо! - буркнул Сергей, едва они успели спуститься на лифте. - Сценарий никуда не годится, зато актеры неподражаемы!
Они вышли на проспект и направились к главной площади города.
- Дай я сам поговорю с Алексом, - попросил Сергей. - Теперь я знаю, что ему сказать.
- Подожди, еще не время. Заглянем-ка пока к другим знакомым...
Внезапно до них долетел тонкий, все нарастающий звук. Джим насторожился.
- Кажется, сигнал тревоги? - сказал он.
Сергей сорвался с места и побежал под арку. Над широким двором, на уровне крыш, он увидел ослепительно помигивающий диск, который быстро снижался по крутой спирали и перед падением должен был задеть низкорослый кустарник. Сергея точно током ударило, когда он различил в этом кустарнике увлеченного игрой малыша. Поборов оцепенение, он бросился к мальчику, но оттолкнуть побоялся - поднял на руки и успел сделать в сторону только шаг: острая боль полоснула по бедру. Ему пришлось собрать всю волю, чтобы не выпустить из рук драгоценную ношу. Он упал лишь после того, как диск врезался в грунт, а малыш, тараща испуганные глаза, стоял рядом.
Сергея окружили люди. Теряя сознание, он увидел склонившегося над ним Роудса и маленькую женщину - в ее светло-серых глазах сквозило сострадание, и бледные губы мелко подрагивали, словно она хотела расплакаться.
В голове Сергея пронеслась ускользающая мысль: кажется, все это уже было когда-то. Давно. Не совсем так, но было - и этот малыш и эта женщина.
Роудса впустили к Сергею только на другой день. Джим был суетлив и чересчур весел, что с ним случалось довольно редко. Вошел и прежде всего включил на полную мощь несколько вокграфических газет, принесенных с собой.
- Смотри и слушай, Серж! Вся здешняя пресса отмечает благородный поступок С. Данилина! А главное - ты растешь в глазах нашего мрачного друга Алекса!
Он тут же выложил последние новости. Состоялась беседа с городскими властями, которые с пониманием и сочувствием отнеслись к беде экипажа звездолета. Определили район посадки "Луча", обещали помочь с ремонтом - в общем, все о'кей, лучше не придумаешь. Сейчас они с Неретиным и Рошалем полетят в здешний центр управления для координации посадки корабля.
После него пришли сразу двое - мальчик и его мать. Мать рассказала о незадачливых испытателях диска - старших товарищах ее сына, - которые оставили готовую к взлету модель и "не потрудились проверить все, как надо, - и вот вам результат!" Она благодарила Сергея за спасение сына и настоятельно просила мужественного космонавта побывать у них в гостях.
Приходили и другие посетители, знакомые и незнакомые. Приходила Фруза, оставившая в палате едва уловимый запах духов "Андромеда", забегала на несколько минут и Вика. Разговор с нею не получился, зато после ее ухода перед глазами Сергея долго стояло ее неправдоподобно красивое лицо.
После посадки "Луча" в палате перебывал весь экипаж. Товарищи приносили цветы и самые последние новости.
Сергей скоро поправился. Его друзья усиленно занимались ремонтом звездолета. В свободное время гуляли по улицам города, по окрестностям, потом эта привычка стала понемногу ослабевать. В души постепенно, но неудержимо закрадывались равнодушие и тоска. Люди понимали: видимого мира не существует, вернее, не существовало до тех пор, пока космоглиссер не совершил посадку. Вот тогда и появились Трехглавая и город, который в конечном счете стал похожим на Пригорск.
Представители незнакомого разума сумели понять пришельцев, сумели узнать их прошлое и незавидное настоящее. Из простого сочувствия или сострадания они соорудили довольно убедительный слепок одного из уголков Земли, правда, с явной поправкой на совершенство - именно такой, который ярче других проявился в мыслях Сергея, - то ли чтобы создать для космонавтов привычные земные условия, то ли из экспериментальных соображений: как будут вести себя пришельцы, добрые ли они, каковы их мысли и намерения...
Сначала земляне жили надеждой на помощь, но, когда стало ясно, что хозяева планеты уклоняются от встречи с ними, не идут на взаимопонимание, надежду быстро сменило отчаяние.
Надо было что-то предпринимать.
Командир с помощником видели: их товарищи стали пассивно относиться к работе на борту "Луча", делали ее нехотя. Появились первые признаки небрежности.
Однажды Сергей заметил, как Жан Рошаль, задумчиво пнул недавно отремонтированный автомат у аварийного шлюза и побрел к лифту.
- Ты куда? - опешил Сергей.
- К черту! К дьяволу! - зло отозвался Жан. - Куда угодно!
- Но мы же не закончили...
- А кому это нужно? Тебе? Мне? Ребятам? - Рошаль был неузнаваем. Глаза его обжигали холодом обреченности. Сергею стало жутко. Он привык видеть Жана веселым, неунывающим в самые трудные минуты...
Рошаль не спеша вернулся и, подняв с пола ветошь, стал понуро вытирать руки.
- Пойми, мон шер, - сказал он, как бы извиняясь, - мы тут застряли на века. Отсюда нет выхода. Никто из нас не знает, куда лететь!.. Так зачем вся эта чехарда? - Он бросил ветошь на крышку автомата. - А жить среди марионеток и знать, что все кругом ненастоящее, - тяжело, Серж...
Находясь в стационаре, Сергей не раз задавал себе вопрос: сможет ли он жить в таком искусственном мире, который приютил его и сделал, видимо, все возможное, чтобы он чувствовал себя здесь, как дома? Не трудно ли будет примириться с суррогатностью этого мира? Но тогда, в стационаре, было проще. Тогда он больше думал о радости жизни после выхода из коллапсара. А теперь словно очнулся о г слов Жана и неожиданно ощутил на себе непонятную тяжесть.
Всплыло в памяти и другое. Вернувшись к товарищам, Сергей невольно обратил внимание на то, что некоторые группы космонавтов, еще совсем недавно связанные крепкими узами дружбы, начинали понемногу распадаться. Сразу он не уловил причины таких перемен и лишь позже пришел к неутешительному выводу: люди искали одиночества, которое на какое-то время приносило им облегчение. Понять это было нетрудно. Значительно труднее - не поддаваться начавшейся депрессии и искать выход...
Искать выход...
Так вот он, наверно, и выход - двойник Гратта!
Воспоминания огвлекли Сергея, и он забыл о порученном деле: ведь Ченцов и Неретин просили его думать о профессоре Гратте. Только о Гратте и ни о чем больше!
Сергей попытался сосредоточиться.
Так какой же он, Гратт? Белая шевелюра, некрасивое лицо, прорезанное морщинами. Седая бородка. Набрякшие верхние веки. Что еще?.. Короткие руки и длинные ноги. И спина - плотная, как камень. Одевается неряшливо... Врочем, это несущественно.
Неподалеку треснула ветка, зашуршала листва. Из-за кустарника показался Роудс. Он мял в руках цветы и тоскливо разглядывал их. Он прошел бы мимо, поглощенный мыслями, и не заметил бы товарища, если бы тот не окликнул его.
