Александр Бирюк - Цепочка
- А что, разорваны? - Григорян зачем-то оглянулся.
- Как бы, - сказал Штромберг.- КАК БЫ разорваны. Погляди-ка сюда.
- Нет уж, изволь... - отшатнулся инспектор, заприметив в углу, куда его хотел завлечь доктор, широкий прозекторский стол с установленным на нем микроскопом. - Давай на словах, я пойму.
- Ладно, - ответил Штромберг. - Главное, чтобы ты вник в суть моего заявления, тогда и осмотр не потребуется. Понимаешь, инспектор, когда я установил, что трупы были расчленены НЕ с помощью холодного оружия, я подумал, что они пострадали от какого-то неведомого взрыва. А потом понял, что они просто разорваны на куски. Обычно ткань разрывают чем - зубами, когтями, что там еще?
- Ногтями, - подсказал Григорян.
Штромберг покачал головой.
- Ногти не идеальный инструмент для расчленения. Они ломаются, встречая противодействие плоти, и я просто не представляю... Однако, исследовав остатки ногтей трупов, я обнаружил, что это похоже на то, как если бы они разорвали сами себя...
- Сами себя? А разве это возможно?
- Я бы не сказал, что это возможно... - осторожно протянул Штромберг. - Но выглядит все именно так.
- И это твое официальное заключение?
- Ну уж, нет! Я не хочу прослыть ненормальным!
- Но ты придаешь этому значение. Да и меня позвал не для того ведь, чтобы шутки шутить?
Штромберг кивнул.
- Да. Я придаю этому большое значение. Для официального заключения необходимы дополнительные исследования. Просто я решил поделиться с тобой предварительными соображениями... И хоть все это странно, но я чувствую, что к этому делу тебе следует подойти с какой-то новой стороны. Поверь, Григ, - вдруг понизил он голос до шепота, - это необычное дело. Очень необычное. Такого еще не было в истории полицейских расследований...
- Об этом еще никто кроме тебя не знает? - спросил Григорян встревоженно.
- Никто. Полицейского врача еще нет, лаборантам это все до лампочки... К тому же я подумал, что результатами исследований должен распоряжаться только ты, как хозяин этого дела...
- Хозяин... - с горькой иронией передразнил его Григорян, разглядывая человеческие внутренности, изображенные на висящей на стене анатомической карте. - Какая у тебя версия? - вдруг спросил он.
- Версия? - удивился Штромберг. - Да это у ТЕБЯ должна быть версия. Я всего лишь доктор, исследователь, поставщик результатов...
Григорян вздохнул и поглядел прямо в глаза Штромбергу.
- Зх, Артур... - пробормотал он. - Не нравится мне все это. Шеф пугает меня политикой, ты пугаешь меня мистикой. Что за времена сейчас пошли? Ведь согласись, то, что ты мне рассказал, и объяснить-то невозможно.
Штромберг пожал плечами.
- Дело тут не во временах. Ты же знаешь, Григ, что необъяснимого нет. Все можно объяснить.
- Ладно, - сказал Григорян. - Надо подумать.
Он вышел из лаборатории и направился к кабинету Бигало. Дверь шефа была заперта на ключ. Григорян посмотрел на часы. Был уже вечер.
"Ну и черт о тобой!" - подумал он и направился к выходу. Сегодняшний день ему надоел. Пора было и отдохнуть.
6
На следующее утро Григорян стоял перед открытой дверью кабинета начальника управления. Ему казалось, что вчерашний день прокручивается заново. А может быть, это сон? Вокруг суетились ошалелые санитары и полицейские. Григорян смотрел, как специальная команда аккуратно собирает в кучу то, во что превратились шеф и инспектор Вонин. Он вдруг осознал, что остался чуть ли не самым главным в управлении. Как только мэр узнает о происшедшем, он наверняка назначит именно его временно исполняющим обязанности шефа до тех пор, пока его кандидатуру официально не утвердят в столице. Григорян был уверен, что утвердят именно ЕГО кандидатуру.
- Что с вами, шеф? - кто-то подошел сбоку.
Григорян повернулся. Это был сержант Варешка.
- А что?
- Вид у вас пришибленный.
- Будешь тут пришибленным. Такая беда...
- Вы теперь наверняка станете главным инспектором или даже шефом, сказал Варешка. - Так что беда зта относительная...
Григорян пристально поглядел на него.
- Вот что, - быстро сказал он. - Пистолет при тебе?
- Да-а... - удивленно кивнул Варешка. - А что?
- Где Харатян? Быстро разыщи и бегом сюда. Понятно?
Сержант посмотрел прямо в глаза начальнику, и ему сразу все стало понятно.
7
Григорян осторожно протиснулся в кабинет Бигало, где осмотр уже подходил к концу, и смотал с магнитофона пленку.
- Я скоро вернусь, - сказал он помощнику. - А вы проследите, чтобы останки как можно скорее попали в лабораторию. И чтобы ими занялся лично Штромберг.
У Григоряна не было времени на размышления. Он все решил экспромтом. Пленку нужно было прослушать немедленно. Если все дело в пленке, в чем он уже почти не сомневался, то он ее сразу же уничтожит. Уничтожит - и все.
Варешка и Харатян уже поджидали его. Они втроем вошли в кабинет Григоряна, и Варешка, замыкавший процессию, осторожно прикрыл за собой дверь.
- Не надо, - сказал Григорян. - Пусть дверь будет открытой.
Он вытащил из ящика свой магнитофон, поставил его на стол и включил.
- Все дело в этой пленке, - сказал он. - Возможно, нас сейчас попытаются убить. Варешка, приготовьте пистолет и встаньте у двери. Вы, Харатян, держите под прицелом окно. Если увидите что-нибудь непонятное, стреляйте без предупреждения.
Сержант побледнел, и Григорян ободряюще подмигнул ему и усмехнулся.
- Если мы справимся с этим делом, то многое в нашей жизни изменится. Возможно, в лучшую сторону.
С этими словами он включил магнитофон и взял в руки свой пистолет.
Из динамика донесся размеренный шум, какой-то стук, треск и далекий голос, искаженный, словно доносящийся через жестяной рупор:
"Итак, господа..."
Григорян вздрогнул. Несмотря на помехи, можно было ясно различить каждый слог. Голос Карлапаева (инспектор не сомневался, что это именно Карлапаев) навевал невероятную жуть. "Неприятный был тип", - промелькнуло в голове у Григоряна.
"Итак, господа, - снова донеслось из динамика, - я пригласил вас на последнее свидание со мной. Почему именно вас троих - надеюсь, понятно. Спасибо, что вы приехали, я вам благодарен за эту услугу. Эта услуга единственное ценное, что я получил от вас за всю жизнь. Больше мне вас не за что благодарить, наоборот. И потому с этого момента вы будете делать только то, что скажу вам я!"
Григорян вдруг почувствовал, как какая-то чуждая ему, пришедшая извне, из какого-то неведомого ему измерения сила проникает в его мозг. Он испугался, потому что никак не мог помешать этому странному и властному проникновению. Он с трудом скосил глаза в сторону Харатяна. Тот глядел прямо в закрытое окно, и у него был такой вид, словно к его затылку внезапно приставили дуло пистолета.
