Александр Бирюк - Цепочка
- Я и не думаю пренебрегать инструкциями, - огрызнулся Григорян. - А за Шмутца я не в ответе, хоть он мне и друг.
- Ладно, - повторил Бигало. - Занимайтесь. С отчетом можете не спешить. Но Шмутц мне нужен немедленно. Вы оказали бы мне большую услугу, Григорян, если бы разыскали его хотя бы до захода солнца.
Григорян пожал плечами.
- Если я что-нибудь узнаю, сразу же сообщу, - сказал он. - Но возможно, он уже и сам вас разыскивает.
Бигало саркастически махнул рукой и пошел прочь. Григорян долго глядел ему вслед, сунув руки глубоко в карманы брюк и размусоливая в зубах сигаретный фильтр. К его удивлению, настроение от беседы с шефом испортилось не так сильно, как это часто бывало в последнее время.
2
Григорян приехал в управление только через два часа. Грошкин собрал кое-какую информацию в гостиницах, но она почти ничего не давала. Сообщений из Казани следовало ожидать только завтра. Шмутц не появлялся, и специально разыскивать его Григорян не собирался, несмотря на недвусмысленную просьбу шефа. Сначала Григорян хотел спуститься в лабораторию, но затем передумал. Ему хотелось побыть одному. Этот день тянулся невыносимо долго, и он устал.
Но не успел он расположиться в кресле в своем кабинете, как зазвонил телефон. Григорян поднял трубку.
- Да, - недовольно буркнул он, надеясь, что это Шмутц.
Но это был не Шмутц. Это был дежурный.
- Новое убийство, - сказал дежурный. - По вашему делу.
- Что там? - насторожился Григорян.
Дежурный продолжал, и Григорян услышал ужасные вещи...
3
Этот дом располагался прямо напротив того, где утром нашли разрезанные на кусочки тела. Такой же старинный особняк, построенный, возможно, еще во времена графа Воронцова. У дома стояло несколько полицейских автомашин. Патрульный сержант провел Григоряна на второй этаж.
- Их обнаружили тридцать минут назад, - скорбно пояснил он инспектору.
Увиденное Григоряном тут мало отличалось от того, что он увидел днем в доме напротив. Три трупа, расчлененные на такие же куски, валялись в лужах загустевшей крови. Существенная разница заключалась в том, что вместо трех неизвестных гостей Карлапаева жертвами загадочного и жестокого убийцы стали сам инспектор Шмутц и двое его подчиненных. Григорян был потрясен.
Полицейский врач закончил осмотр останков. В последней комнате ждал допроса перепуганный хозяин квартиры; собственно, именно он и обнаружил все это.
- Они мертвы уже около пяти часов, - сказал врач, складывая в чемоданчик свои инструменты. Это был тот же самый врач, который днем исследовал комнату Карлапаева. Он искоса, но многозначительно поглядывал на Григоряна. - Примерно в то же время...
- Я понял, - рассеянно перебил его Григорян. - Я понял.
В его голове крутился тот злополучный разговор с шефом два часа назад. Когда этот разговор происходил, Шмутц был уже давно мертв. Григорян смутно понимал, что эти два дела неразделимы, как сиамские близнецы: на столе, скрывавшемся за тяжелой портьерой, размещалась звукозаписывающая аппаратура. Магнитофон еще работал, хотя лента давно кончилась. Григорян стоял на пороге, но и оттуда ему было хорошо видно, что окно этой комнаты расположено как раз напротив окна комнаты, где умер Карлапаев и его гости.
Эти два окна разделяли всего метров пятьдесят широкой, выходящей прямо к морю улицы.
И из одного окна к другому было направлено тонкое блестящее жало высокочастотной подслушивающей антенны.
На этот раз шеф полиции не заставил себя долго ждать. Было похоже, что новость о повторном убийстве вытянула его прямо из ванной - тщательно зачесанные на макушку редкие волосы были еще влажными.
- Григорян, - сказал он после беглого, похожего на обнюхивание, осмотра места происшествия. - Мне нужна версия. Вы понимаете, о чем я говорю?
Григорян не ожидал таких слов от шефа. Вернее, не ожидал именно в этот момент.
- Версия? - удивился он. - Какая версия? Обработаны еще не все данные.
- Данные, данные! - перебил его Бигало. - Эти все ваши данные ни черта не стоят! Я вас не торопил с отчетом, но это вовсе ничего не значит. Пока вы будете обрабатывать эти чертовы данные, кокнут еще кого-нибудь. Разве вы не видите, что дело приняло э-э... несколько специфический оборот?
Григорян уставился на шефа, даже не удосужившись стереть с лица гримасу явной неприязни.
- Я не могу понять, - медленно начал он, - что именно вы подразумеваете под словом "специфический"?
- Не притворяйтесь идиотом. Вы не ученый, вы не Индиана Джонс, хотя у меня складывается впечатление, что именно под него вы и косите. Вы в полиции не один год. Вы высококлассный детектив, расследовали кучу дел. Вы можете припомнить в истории криминалистики случаи, подобные этим? Кто это, по вашему, сделал? Маньяк-одиночка? Инопланетные пришельцы? Или некий там барабашка-бумбарашка, способный проникнуть в запертую комнату и уложить наповал трех здоровых, умных и специально подготовленных мужиков? Причем два раза подряд за один-единственный день. Вы же сами прекрасно видите, что найденные пока данные ни черта не стоят. Ни вам следов, ни отпечатков. Свидетели - какие-то болваны... Напуганные болваны! Они ничего не знают, они ничего не понимают, они ни о чем не имеют представления! В таких условиях трудно выдвигать какую-нибудь версию, но именно ее я от вас и требую. Вы неплохой малый, хотя вам часто достается от меня на орехи. Этот Шмутц... - с искренним отвращением выкрикнул Бигало, но тут же осекся, сообразив, что тут не место и не время так категорически переходить на личности погибших сотрудников. - Зачем вы мне соврали, что не имеете понятия, ЧЕМ именно занимался ваш дружок? Я запретил ему пользоваться звукоперехватывающей аппаратурой!
- Боже упаси! - Григорян изобразил на своем лице оскорбленную невинность. - Ведь я же не один раз вам говорил, что и понятия не имел...
- Молчите, инспектор, мне противно вас слушать! Я запретил Шмутцу заниматься прослушиванием кого бы то ни было без моего разрешения. Он получил от меня четкие инструкции. Ну что ему еще было надо? Я ценил его! Я оберегал его от всей этой грязной политики! Признаюсь вам, Григорян, - я любил его как родного сына! Ну чего ему не хватало? А? Григорян, чего вам всем еще не хватает?
- Я не понимаю, о чем вы?..
- Вот! - Бигало сделал два широких шага на цыпочках в сторону комнаты, где возились специалисты и фотографы, и ткнул в дверной проем толстым коротким пальцем. - Вот вам и ответ.
Григорян почувствовал, что у него начинает болеть висок. Этого у него не было давно. Признания в любви в устах шефа совершенно ничего не значили. Григорян прекрасно знал, что Бигало не переваривал Шмутца. Его, Григоряна, шеф тоже недолюбливал. Во всех своих подчиненных он видел потенциальных предателей и шпионов. Сотрудники чаще всего платили ему той же монетой, они считали своего шефа набитым болваном первой категории. Но он занимал прочное положение благодаря высочайшим связям в столице. К тому же мэр и остальные отцы города были его друзьями, а кое с кем он в детстве учился еще и в одной школе.
