Спартак Ахметов - Синяя смерть
— Завтра разберемся. Во всяком случае гобийского медведя мы нашли.
5
Рано утром Волкова сильно потрясли за плечо. Спросонок он решил, что к кому-то опять забралась фаланга. Эти пауки-скороходы на высоких ногах внушали омерзение. Стоило одному из них появиться в палатке, как тут же звали Волкова. Биолог хватал паука пинцетом за мохнатое туловище и отправлял в банку со спиртом.
— Что, опять фаланга? — хриплым басом спросил Иван Михайлович и разлепил веки.
Перед ним на коленях стоял Сайхан Наваннамжил. Лицо старого шофера посерело, узкие глаза округлились.
— Что случилось, Сайхан?
— Плохие вести, дарга. Уходить надо.
— Куда уходить? Зачем? — Волков сел, не вылезая из спального мешка, и подтянул колени.
— Люди говорят: смерть пришла в пески, — губы у монгола тряслись, слова выходили какие-то корявые. — Уже один арат погиб… Всем уходить надо.
— Погоди, не торопись. Рассказывай по порядку и подробнее.
— Не могу много говорить. Не могу имя называть — совсем плохо будет. Верить мне надо.
— Да хоть откуда опасность?
— Смерть в песках ходит!
— Сайхан, ты меня удивляешь. Мы с тобой люди немолодые, много на свете повидали. Нам ли песков бояться? Мы же мужчины!
— Слушай, дарга, — для большей убедительности шофер даже руки к груди прижал. — Я песков не боюсь, ты знаешь. Смерти тоже не боюсь.
— Ну, вот видишь…
— Я плохой смерти боюсь! — почти выкрикнул монгол.
Иван Михайлович внимательно посмотрел на шофера и задумался. Вообще-то Сайхан — опытный водитель, тридцать лет крутит баранку. Монголию изъездил вдоль и поперек, Гоби знает лучше, чем лица своих детей. Зря он пугаться не будет.
— Хорошо, куда советуешь уехать?
— Чтобы песка не было!
— Сайхан, мы вчера медведя нашли, мертвого. Это очень важно для науки, понимаешь?
Монгол торопливо покивал.
— Мы его обработаем и сразу уедем. Договорились? Ты поможешь шкуру снять, череп вылущить…
— Сколько дней надо?
— Два дня, — твердо сказал Волков.
Сайхан на четвереньках пополз из палатки. У выхода обернулся:
— Отчего умер медведь, знаешь?.. Ты не сердись, дарга, я два дня в лагере сидеть буду, никуда не пойду.
Иван Михайлович проводил его взглядом. Ну и ладно, пусть отдохнет, отоспится. В последние дни ему здорово досталось. А там, глядишь, и страхи пройдут. Но что же все-таки напугало его? Волков взглянул на часы. Скоро шесть, пора вставать. Работа сегодня предстоит очень интересная.
За завтраком обязанности распределили так: Равиль Саидович и Лубсан Максаржаб уходят в маршрут; Мэргэн Санжадорж заканчивает замеры дебита колодца Сайн-Худук; Волков вместе с Лодоем Дамбой и Колей Громовым занимаются медведем (замеры, снятие шкуры, исследование желудка и других внутренних органов, консервация); Анна Семеновна готовит ужин и устраивает запланированную еще вчера стирку; Сайхан отдыхает. Обед все берут сухим пайком, к ужину возвращаются на базу. Никаких возражений решение начальника не вызвало.
6
Наконец-то она осталась одна и может спокойно заниматься своими делами. Как ни странно, прямые обязанности врача требуют мало времени. Все члены экспедиции, кроме Волкова, вполне здоровы и в медицинской помощи не нуждаются. Да и Иван Михайлович к ней обращается редко, у него свой запас сердечных лекарств. Провела она в аилах прививку от оспы, прочитала несколько лекций, роды один раз приняла. И все. Остальное время то помогает кому-нибудь из ученых, то книжки читает. Или вот постирушку затеет. В пустыне всюду въедливая пыль. Тончайшей пудрой проникает она в спальный мешок, оседает на всех предметах, скрипит на зубах. Два раза в неделю приходится стирать белье.
Анна Семеновна спустилась к колодцу за водой. Мэргэн хотел было отобрать ведра, но она помощь отклонила. Меряй, меряй свой дебит, скорее уедем из пыльной Гоби.
Колодец по логике должен быть самым чистым местом в пустыне. К сожалению, это только благие пожелания. Овечий помет перемешан с грязью, повсюду валяются какие-то палки, тряпки, клочья шерсти. Правда, лекции по санитарии араты слушают внимательно. Может быть, они поймут наконец, что овец надо оставлять подальше, а от колодца провести желоб и поить из него.
Несколько раз передохнув, Анна Семеновна принесла в лагерь два ведра воды. Технологический процесс стирки давно отлажен. Одно ведро вылила в котел и поставила на огонь. Пока вода грелась, сходила к палатке и принесла тазик и грязное белье. Налила в таз кипятку, разбавила водой из второго ведра и замочила белье. Потом насыпала сверху стиральный порошок, размешала, долила еще воды и оставила белье помокнуть. После стирки мыльную воду слила в пустое ведро. Полоскала тоже в тазике, до капли использовав всю воду. В результате у нее опять оказалось два полных ведра. Выжатое белье развесила снаружи на растяжках палатки и внутри нее на специальной веревочке, протянутой от входа до противоположного окна. А грязную воду потащила выливать подальше от лагеря к пирамидальному обо, лагерному стрельбищу.
Обо — это куча камней, бревен и жердей. Волков говорил, что их воздвигали как культовые сооружения, приносили здесь жертвы. Теперь они служат дорожными указателями в пустыне.
За обо было небольшое углубление, куда Анна Семеновна вылила из ведер воду. Посмотрела, как быстро она впитывается в песок, и собралась уходить, но тут мокрый песок зашевелился. Он подрагивал, вспучивался, влажная плотная масса рассекалась трещинами и разваливалась на комки. Уж не тарбагана ли, затаившегося в норе, облила она? Но вместо острой мордочки суслика из расступившегося песка появилось нечто круглое и сизовато-серое. Демьянова на всякий случай спряталась за обо, но продолжала наблюдать. Между тем неизвестное животное почти на полметра вылезло на поверхность и превратилось в толстого, сантиметров тридцать в диаметре, червяка, покрытого сверкающими на солнце узкими пластинками. Больше всего он напоминал огромную личинку майского жука. На тупом конце его вдруг вспыхнул голубоватый огонек, который медленно разгорался, наливаясь синевой. И тут непонятный страх охватил Анну Семеновну. Это был не страх перед опасностью и даже не страх предчувствия опасности. Это был какой-то черный кошмар, совершенно необъяснимый. Он длился несколько мгновений, потом исчез и сразу забылся. Погас и фиолетовый огонек на конце тела животного. Оно судорожно задергалось, свернулось. Толстый червяк замер, на чешуйчатое тело лег волнистый солнечный блик.
Не решаясь выйти из-за обо, Анна Семеновна внимательно разглядывала червяка, так до конца и не выбравшегося из песка. Животное казалось твердым и полупрозрачным: пластинки, кольцами охватившие тело, отливали сизым, а в глубине угадывалось что-то густо-фиолетовое. В передней тупой части выделялись изъеденные участки — будто ожоги. Жалко, нет в лагере Ивана Михайловича. Биологу было бы интересно взглянуть на странное существо. Везет на находки! Вчера обнаружили гобийского медведя, сегодня какого-то червяка. Вдруг она вспомнила, что Сайхан в лагере. Можно ведь его спросить, он всех обитателей пустыни знает прекрасно.
