Еремей Парнов - Два лика Януса
Короче говоря, в 70-е годы XX века на Западе сформировалась концепция новой, космической религии. Вместо отживающих форм примитивного общественного сознания она провозглашает веру в богов-астронавтов, ницшеанских суперменов с лучевыми пистолетами, которые предопределили все развитие человечества, все его прошлое и все будущее. Фантасты, как и положено, первыми уловили эту весьма опасную тенденцию. В романе Артура Кларка "Свидание с Рамой" ясно показано, какой колос взрастили в будущем (воображаемом) эти брошенные с дальним прицелом зерна: "Борис ревностно веровал в догмы пятой христианской, иначе, "космической" церкви. Нортон, правда, не сумел установить для себя, что случилось с предыдущими четырьмя. В равной мере пребывал он в неведении и по части требуемых религией ритуалов и церемоний. Но главный догмат "пятой космической" был известен достаточно широко: ее приверженцы утверждали, что Иисус Христос снизошел на Землю из космоса, и на этой зыбкой почве возвели целое теологическое здание". Почва и вправду более чем зыбкая...
Концепцию о том, будто пришельцы принесли на Землю саму идею религии, нетрудно опровергнуть. Археология дает нам ясное представление о том, как и на какой ступени осуществляется переход от первобытной магии к шаманству, а затем - к развитым формам религии. Самое любопытное здесь то, что даже эта совершенно несостоятельная концепция не является оригинальной, а приближается к гипотезам древнегреческого философа Эвхемера, который рассматривал богов как существовавших некогда людей, чье обожествление началось еще при современниках, а затем было завершено потомками по воспоминаниям и преданиям. "Но если до сих пор мы сталкивались всего лишь с несостоятельной научной гипотезой,- продолжает В. Вапорджиев,- то самое забавное впереди. Дэникен считает, что действительно "боги-астронавты", подобно богу Саваофу из Библии, успели сотворить женщину (Еву) из костного мозга мужского ребра Адама. Аргументы? Извольте: современные достижения биологии, медицины, генетики... Но и тут автор не одинок в трактовке необъятной темы. Почти во всех западноевропейских странах появились продолжатели "дэникенизма". Например, англичанин Эндрю Томас в книге "По следам самых древних познаний" после пространного анализа первоисточников приходит к выводу, что богами могли быть астронавты, прибывшие с Млечного Пути. Французский писатель и историк Робер Коро еще смелее в своих заключениях. Если верить ему, то библейское разрушение Содома и Гомррры было результатом атомного взрыва. Ноев ковчег - это, видите ли, не что иное, как космический исследовательский корабль, оснащенный радаром и электроникой, а ореолы вокруг голов святых - изображение летающих тарелок. От предыдущего автора не отстает и Эрик Норман. В своей книге "Библия, боги, астронавты" он заявляет, будто Вавилонская башня в действительности была площадкой для запуска космических ракет. Что же касается непорочного зачатия, то речь идет, мол, об "искусственном оплодотворении".
По сути, это откровенно "нечистая" фантастика, безграмотно подгримированная под "чистую" науку. "Нечистой" фантастике присущ страх перед стремительным развитием науки, перед скоростью и размахом социальных сдвигов. Оттого и спешит она с головой окунуться в религию: "четвертую", "пятую" - не в том суть.
Видимо, прав голливудский продюсер Сэмюэль Эрснов, утверждая, что новый бум вокруг научной фантастики (речь идет, разумеется, о "нечистом" ее варианте) основан на "интересе к псевдорелигиозным явлениям".
"Многие молодые люди,- пишет он,- ищут сейчас замену формальной религии. В шестидесятые годы они нашли - и вновь потеряли - свою Мекку, а теперь... после Уотергейта и Вьетнама они снова разочарованы. Притягательная сила научно-фантастических фильмов связана с поисками религии".
Хаос и разрушение, которые вылил на головы зрителей американский квазифантастический кинематограф, вполне способны породить апокалипсическую тягу к концу света. Тем более что, по словам кинокритиков, в такого сорта лентах запечатлена "поразительная красота опустошения".
"Что произошло? - задается тревожным вопросом Бен Бова.- Каи сумела фантастика опередить все другие киножанры? Что заставляет вполне нормальных людей тратить 4-5 долларов, чтобы в шестой раз пойти на один и тот же фильм?
Психологи и социологи по-всякому сейчас выкручивают свои заумные теории, пытаясь объяснить этот "феномен фантастики". И отвечают: "Назовите это страхом перед будущим, техническим прогнозом или еще как-то, но американцы сейчас все чаще задумываются о завтра. Мы демонстрируем против сверхзвуковых самолетов, атомных электростанций и генетических экспериментов, опасаясь, что они могут принести много вреда в будущем. А оно и предстает перед нами в фантастических фильмах, или по крайней мере мы видим, каким оно может быть в разных вариантах.
Бегство от реальности? Да, но, как говорит Айзек Азимов, фантастика - это "бегство в реальность". В период "великой депрессии" публика валом валила на комедии, а сейчас, когда Америка тоже переживает кризис, мы смотрим фильмы, которые говорят, что жить - значит постоянно меняться, что завтра будет совершенно непохоже на сегодня".
Жаль, что под конец американскому фантасту изменяет принципиальность. Несмотря на волнующие панорамные кадры, на красочную экзотику иных миров и многообразную причудливость иных форм жизни, будущее рисуется как унаследованное без каких бы то ни было социальных катаклизмов настоящее. Разумеется, в его наиболее желательном для Запада варианте.
Захватывающая зрелищность, глобальные страсти, невиданная совершенная техника и открытый конфликт между злом и добром ("плохие парни" Клинтоны и "хорошие парни" "Энтерпрайза") - все это призвано лишь для того, чтобы утвердить навечно идеалы истэблишмента.
Словно надмирное распятие Сальвадора Дали, повисшее в галактической бездне.
Ганс Блюменберг в своем обзоре новинок научной фантастики, опубликованном в еженедельнике "Цайт", замечает по поводу "Звездных войн":
"Чем же объясняется успех в 1977 году фильма, который сделан совершенно в духе тридцатых годов и в традиции многосерийных приключений Флэша Гордона и Бака Роджерса? Кажется, будто "Война звезд" отражает тягу Америки Джимми Картера к упорядоченным, ясным отношениям, к почти религиозной идиллии (курсив мой.- Е. П.), простая мораль которой перенесена в космическое пространство, где мелкие жизненные заботы не отвлекают от мыслей о будущем".
"Десятилетие, в котором начались космические полеты,- пишет западногерманский журнал "Шпигель",- и впервые человеку было пересажено чужое сердце, в котором был разгадан механизм человеческой наследственности и была установлена армия электронно-вычислительных рабов, все же не было таким уж золотым, если к его концу самая могущественная индустриальная страна земного шара сотрясается до основания от волнений и насилия; миллионы юношей и девушек участвуют в акциях протеста или пытаются "забыться в снах, навеваемых гашишем и марихуаной". Весьма симптоматичное признание. Оно подводит своеобразный итог несбывшимся надеждам и крикливым предсказаниям лжепровозвестников о грядущей эре технотронного просперити. В отличие от промышленных переворотов прошлого нынешняя научно-техническая революция предстала в неразрывном единстве с коренными социальными преобразованиями, круто изменившими облик нашего мира. Наивные чаяния, что научно-технический прогресс, подобно чудодейственному компасу, проведет старый добрый корабль капитализма через все рифы и мели, развеялись. Успехи программы "Аполло" не отразились на войне в Индокитае, синтез первого гена не снял проблему бедности, электронные вычислительные машины третьего поколения не уберегли валютную систему капиталистического мира от потрясений. Одним словом, победы науки и торжество техники не излечили социальные язвы. Скорее напротив, еще сильнее растравили их. На фоне блистательных побед человеческого разума яснее и обнаженнее предстали противоречия между трудом и капиталом. Недаром журналист Р. Винтер назвал свою нашумевшую книгу о современной американской действительности "Кошмары Америки".
