Томас Диш - Работа за двоих
— Известно, в какое время произошло преступление?
— У меня тут как раз с докладом судебный медик. Приблизительно в одиннадцать тридцать.
Я отключился.
Пока все вязалось. Естественно, я должен был совершить убийство раньше, чем предусматривал. Но что же меня толкнуло убить ее, еще не имея под рукой Эрика, который снимет с меня подозрения?
В это время Эрик всегда был дома, работал. Пунктуальность у него в крови. Если произошла какая-то осечка и Эрик не устранен, он ответит по телефону. Но, может, я отправился к нему в студию, которая располагалась неподалеку от нашей квартиры, и убил его там? В таком случае он не ответит. Я набрал его номер.
Я подождал, пока звонок не прозвучит в двадцатый раз, затем положил трубку. Вот где объяснение. Значит, я отправился в его студию. Возможно, он был нездоров и не смог принять наше приглашение на ланч. Решение находилось в прошлом. Вхождения во время не избежать.
Имелась и другая причина. Утром я встретился с собой у лестницы, и то, что я осуществил темпоральное перемещение, было уже реальным фактом.
Я снова связался с шефом.
— Не могли бы вы прислать медика? Если я должен выполнить такое, мне понадобится что-нибудь от нервов.
Он не сдержал вздоха облегчения.
— Конечно, Ирвин. Вы знаете, я сам схожу с ума, поручая вам это дело, но я не вижу иного выхода.
— У нас его просто нет, — подтвердил я.
* * *13 ч. 00 м. Грирсон, мой психоаналитик, принес транквилизатор и попытался прозондировать мое сознание по поводу Карены. Я ответил, что предпочел бы поговорить об этом вечером, когда дело будет закончено. Он понял и не стал настаивать.
Похоже, у него не было подозрений в том, что я собираюсь нарушить предписания.
— Вследствие специальной подготовки, полученной перед вступлением в должность, вы не можете не подчиниться Кодексу. Вам будет невозможно вмешаться. Не стоит и беспокоиться об этом.
Изменение прошлого являлось самым серьезным преступлением, в котором может быть обвинен дознаватель. Прошлое нельзя изменять. На практике запрет выглядел излишним. Ни один дознаватель не смог бы изменить прошлое, даже желая это сделать. Невмешательство было законом природы.
И тем не менее, подобное происходило. Например, что-нибудь купить и съесть Кодексом не запрещалось, однако само нахождение в прошлом и вдыхание его воздуха в бесконечно малой степени, но искажало мир. Впрочем, таким же образом всякий человек изменяет вселенную уже своим рождением.
Если бы Карену в самом деле убил Эрик, я ничего не смог бы сделать, чтобы ему помешать. Но так как Эрик невиновен… поскольку Карену задушил я… меня тоже ничто не остановит.
— Я полностью в вашем распоряжении, Веннер, — сказал Грирсон на прощание. — Вам известно, как со мной связаться. Если я смогу помочь не только в качестве психоаналитика, но и в качестве вашего друга, дайте знать.
Грирсон будет мне полезен, после моего возвращения. Сейчас он не испытывает ни малейших подозрений, и я постараюсь сделать так, чтобы это продолжалось всегда. Равным образом я привык ломать комедию и перед этим человеком.
Моя жизнь во вдовстве уже намечена. Для начала месячный отпуск, который поделится следующим образом: неделя тяжелого беспробудного запоя, неделя мизантропического затворничества, и затем, после проповеди Грирсона о путешествии как панацеи от всех неурядиц, двухнедельное пребывание у сестры в Калифорнии. Потом я вернусь к работе, продолжая несколько месяцев стоически нести бремя и постепенно приучаясь наслаждаться вторым холостячеством. В целом все выглядело совершенно правдоподобно.
13 ч. 20 м. В зале, где располагалась Машина, я был один и мог немного расслабиться. Только Лоуэлл и я, а также члены ремонтно-эксплуатационной службы федерального правительства имели право туда входить.
Перемещение во времени вещь очень простая. В прошлое можно было проникнуть на глубину максимум в восемнадцать часов. Похоже, это закон природы. Не имелось возможности перемещаться в будущее, и Машины ничем не повредили бизнесу предсказателей. Естественно, существовал способ донести информацию до более отдаленного прошлого, используя последовательную серию Машин. Мне даже доводилось слышать, что в некоторых случаях правительство прибегает к данному методу. Но Кодекс категорически запрещал дознавателю передавать какую-либо информацию в будущее, пока оно не станет для него полностью настоящим. Всякий был приучен держать рот на замке.
Закончив работу, дознаватель возвращался в участок, в расположении которого предусматривалась специальная комната, где он терпеливо ожидал наступления своего родного времени. Причина имелась простая: любому причастному человеку (особенно дознавателю) было очень трудно удерживать в себе сведения о преступлении, которое еще не стало известным. Как и все остальные предписания Кодекса, данное имело целью ограничить появление парадоксов. Поскольку, даже просто размышляя, что он должен, а что не должен делать, дознаватель рисковал сойти с ума.
Отправиться в темпоральное перемещение было так же легко, как завести будильник, когда знаешь, каким образом действовать. Панели зала изобиловали разнообразными устройствами: циферблатами, выключателями, кнопками и клавишами. Но все они, за исключением одной, выполняли отвлекающую роль. Всякий человек, не имеющий полномочий, просто не смог бы ничего сделать. Нажав любую кнопку, он включил бы во всем здании сигнал тревоги. Это была надежная система.
Я настроил машину на 8.15 и перевел свои часы на то же время. У меня имелось всего полчаса на то, чтобы добраться до квартиры, но я об этом не беспокоился. Я знал, что прибуду без опоздания. Я мог это подтвердить личным свидетельством.
Я запустил машину и перенесся в нынешнее утро. Когда я вышел из участка через скрытую потайную дверь, выводящую прямо на улицу, было пятнадцать минут девятого сего дня 17 октября 2042 года. Солнце еще стояло низко в осеннем ярко-голубом небе.
«Чудесное утро, — подумалось мне. — Чересчур тепло для октября, но не я стану на это жаловаться».
9 ч. 15 м. Войдя в подъезд, я принялся ожидать в углублении за лестницей. Ждать события неизбежного ничуть не легче, чем того, в наступлении которого не уверен.
Наконец, Ирвин Веннер спустился по лестнице. Я кивнул ему головой. Когда он прошел, я поднялся по ступеням и мгновение постоял на площадке второго этажа. Я услышал, как закрылась дверь внизу. Никакой тревоги, никакого следа мании предопределенности. Вышедший из дома человек мог быть посторонним… или простым сообщником.
