Томас Диш - Работа за двоих
— Я собираюсь на ланч пораньше. Буду в ресторане на углу. Сегодня утром я не завтракал.
— Можете там не спешить, — ответил он, прежде чем перейти к своей обычной шутке. — У преступности на текущей неделе застой.
Я покинул участок в одиннадцать тридцать три. На улице посвежело. Небо из ярко голубого перешло в меланхолически серое, ветер с реки усилился.
Я отправился не в ресторан на углу, а в кафетерий, расположенный в следующем квартале. Девушка меня знала и принесла мою чашку кофе и сэндвич с ветчиной. Я взялся за кроссворд в утренней газете. Как только я уселся за столик, пошел дождь.
* * *12 ч. 00 м. В кафетерий входили люди в летних одеждах, чтобы переждать дождь. Я закончил кроссворд и принялся за новости. Ничего интересного. Все как обычно. Несколько статей о холодной войне. Оживление на бирже. Скандал с лицензированием (Машины были почти бесполезны в борьбе с взятками). За исключением даты: 17 октября 2042, и статьи на четвертой полосе о производстве заменителя пенициллина, препарата на основе марсианского лишайника, содержание газеты оставалось тем же самым, что и восемьдесят лет назад.
В какой-то степени, в этом были повинны Машины. Изрядная доля историй порождается большой преступностью. С того самого момента, как стало возможным благодаря Машинам неопровержимым образом подтверждать любое подозрение в совершении умышленного правонарушения, преступность исчезла. А вместе с ней и значительная часть Истории.
В какой-то степени, в этом была повинна эпоха. Первые признаки проявились еще в пятидесятые-шестидесятые годы прошлого столетия. Идея о прогрессе казалась неверной. Все эти годы новые модели автомобилей были почти копией предыдущих. Холодная война нарастала или утихала, никогда не заканчиваясь. Каждый год Конгресс обсуждал одни и те же темы, перенося их на следующее заседание. Продолжали случаться экономические кризисы, но они всегда успешно преодолевались. Имелись еще космические полеты, но никто не представлял себе, какой от них прок.
В наши дни существует теория, согласно которой История следует кривой роста населения. Сначала все стабильно, затем бум… и все взрывается. Прогресс. По крайней мере, пока не будет достигнут новый более высокий уровень, на котором все продолжит удерживаться.
Вот такие мысли бродили в моей голове, пока я сидел в кафетерии. Я не думал о Карене, которая, вероятно, была уже мертва. Ни об Эрике, который тоже, надо полагать, остывал или находился в состоянии агонии в нашей квартире. С явными признаками самоубийства. Я размышлял об Истории и ждал.
12 ч. 30 м. Дождь усилился, и кафетерий переполнился. Я подождал пять минут в надежде, что ливень немного притихнет. Однако напрасно, и пришлось бежать до участка под сплошными потоками воды. Я не мог отклоняться от расписания. Я вошел в здание совсем промокшим. Главный секретарь поджидал меня в вестибюле.
— Шеф желает вас видеть… в вашем кабинете.
— Что-то случилось?
Я задал этот вопрос тщательно отработанным тоном, долженствующим показать одновременно беспечность и удивление.
— Он объяснит вам лучше, чем я.
Что неожиданно, шеф курил сигарету. Такое бывало с ним, только в минуты сильного потрясения.
— Садитесь, Ирвин. Мне нужно сообщить вам то, во что я еще сам не могу поверить.
Я сел. Шеф склонился над раскрытой папкой, разгоняя рукою дым. По щеке его катилась слеза.
— До чего же мерзкие эти сигареты. Не могу понять, зачем я курю. Единственное, что…
Он не закончил фразу.
— Но что случилось?
Я допустил немного беспокойства в свои профессиональные манеры.
— Дело касается Карены, Ирвин. Она мертва.
— Не может быть… когда я уходил, она…
Душевное смятение легко изобразить.
— Карену убили.
— Это немыслимо! — вскричал я. — В наши дни вообще никого не убивают, а уж таких людей, как Карена…
— Посыльный из химчистки обнаружил ее задушенной около двенадцати тридцати.
— Задушенной?
Шеф понимающе помолчал. Я отвернулся, чтобы скрыть свои чувства, вернее, их отсутствие.
— Но кто?..
Я оставил вопрос незавершенным, в надежде, что он дополнит.
— Ни малейшего представления, Ирвин. Насколько нам известно, никто из посторонних в квартиру не проникал.
Что-то тут не клеилось. Эрика или его труп должны были обнаружить. Эрика, убийцу моей жены, принявшего затем крысиного яду. Но, возможно, он находился на кухне, где посыльный не мог его увидеть. Тело, вероятно, еще не нашли.
Я повернулся к шефу, чтобы спросить:
— Кого вы направили туда? Когда они вернутся?
— Стэнли прибыл на место почти незамедлительно.
— Кто мог такое сотворить?
— Невозможно сказать. Поэтому…
Натужный кашель прервал его слова.
— Поэтому, Ирвин, — продолжил он, раздавливая сигарету о стол, — мы вынуждены послать дознавателя для расследования.
Что-то сильно не ладилось. Куда, к черту, подевался Эрик? Единственный способ узнать — это отправиться в начало утра и посмотреть, что произошло. Или что собирается произойти. Но, учитывая обстоятельства, я не должен выглядеть рвущимся на место событий.
— Нам не удалось связаться с Лоуэллом, — добавил шеф. — А для вызова дознавателя из другого города, нужно предпринять шаги, которые займут более восемнадцати часов. Мы в тупике.
— Но вы же не хотите, чтобы я… туда отправился? Вы не можете требовать от меня такого. Оказаться рядом с ней, зная, что она будет задушена, вероятно, даже присутствовать при убийстве, не имея возможности что-либо сделать.
— Именно это меня угнетает больше всего. Я начинаю сходить с ума от одной только мысли… Не уверен, что сам бы смог подчиниться нашему Кодексу, однако не вижу никакого другого способа раскрыть настоящее дело.
— Но следы, улики… вы могли бы воспользоваться данным методом.
— Вы знаете, что никого нельзя обвинить в убийстве без рапорта дознавателя или показания очевидца. Но тут никаких свидетелей.
Я ответил уставшим голосом:
— Оставьте меня на минуту одного. Мне нужно подумать. Карена… о, Господи!
Он вышел и прикрыл за собою дверь.
Наша беседа развивалась, как и задумывалось, за исключением того, что мне действительно понадобилось время, чтобы поразмыслить. Я бы не стал убивать Карену, не будучи уверен, что Эрик придет. Но я убил Карену. Когда? Это могло дать подсказку. По крайней мере, было бы понятно, соблюдал ли я свой график. Я связался с шефом по переговорному устройству.
— Известно, в какое время произошло преступление?
