Олесь Бердник - Путешествие в антимир
— Я чувствую, — настойчиво повторила она. — Но ты не бойся, милый. Мы никогда не расстанемся, слышишь, Генрих?
— Да, Лю, слышу.
— Что бы ни случилось, Генрих, мы будем вместе…
— Мы будем вместе, Лю.
— Помни же, что ты сказал, Генрих. Не забудь!
Я не понимал ее слов, но чувствовал, что за ними скрывается тайный смысл, интуитивное прозрение женского сердца.
Наступило утро. Я с трепетом ждал прихода Шрата. Он явился торжественный, подтянутый и, рассеянно поздоровавшись со мной, приветливо обратился к моей невесте. Лю держалась спокойно, ничем не выдавая своего волнения.
Втроем мы подошли к дверям главного зала. Тут меня остановили.
— Подождите здесь, — сказал Шрат.
Побледневшая Люси улыбнулась мне на прощанье. В глазах ее промелькнул страх.
Двери за ней закрылись.
Прошло несколько минут. Я стоял неподвижно, растерянный, оглушенный… Потом до моего сознания дошел смысл того, что произошло. Я бросился к дверям — они были заперты изнутри. В исступлении я начал стучать в них кулаками. Вверху вспыхнул красный огонек, на маленьком экране телевизора появилось сердитое лицо Шрата.
— Мистер Уоллес! Держите себя в руках, не будьте истеричной женщиной, — сухо сказал он.
Меня будто облили холодной водой. Я сел в кресло возле дверей, схватил со столика какие-то журналы и начал их просматривать, стараясь отвлечься. Но нет, успокоиться я не мог! Рядом, за стеной, моя Лю проходила страшные мытарства; отдавала для опыта себя, свое тело… Зачем, зачем было соглашаться?
Мысли беспорядочно метались, пытаясь разгадать тайну Шрата. Я вспоминал редкие обмолвки наших коллег, схемы блоков, которые нам с Лю приходилось монтировать, сопоставлял все это с предыдущими работами Шрата по гравитации и ничего не мог понять. Для чего ему для опыта понадобился человек? Почему именно человек? Для опытов по исследованию гравитации достаточно неодушевленных предметов. А человек нужен при биологических наблюдениях, для изучения психики в каких-то необычных условиях. Может быть, Шрат сменил специальность и тоже начал работать над вопросами психической энергии? Не похоже. Для исследования энергии мысли не надо таких громоздких установок. И потом… в этих исследованиях нет ничего опасного. Значит, не то… Тогда что же это? Что?
Я отбросил журналы и забегал по коридору. Я был не в состоянии, как ни старался, справиться с собой. Я мог бы спокойно пойти на какой угодно эксперимент, на муки и смерть', если бы дело касалось меня одного. А Лю… Нет, хватит! Если опыт закончится благополучно, мы и дня не останемся в этой проклятой дыре! Не нужны нам деньги, добытые ценой здоровья и мучений!
Сколько времени прошло, я не знаю. Может быть, десять минут, а, может быть, час или три. У меня все перепуталось в хаосе нервного напряжения. Но вот, наконец, двери открылись. На пороге появился Шрат. Лю с ним не было. Лицо профессора выглядело необычно — я не привык видеть на нем проявления каких-нибудь человеческих чувств, а сейчас оно явно выражало досаду.
Замирая от предчувствия несчастья, я прошептал:
— Почему не вышла Люси? Где она?
Шрат кашлянул и опустил глаза.
— Где моя Лю? — повторил я вопрос, уже зная, что ответ будет ужасным.
— Будьте мужественны, мистер Уоллес, — произнес профессор, помолчав. — Вы ученый и знаете, что наука требует…
— Где Люси? — заревел я с внезапной яростью, хватая Шрата за борта пиджака.
Профессор осторожно отвел мои руки и устало сказал:
— Люси нет, мистер Уоллес. Она исчезла.
Тайна профессора Шрата
Потрясение было настолько неожиданным и сильным, что я потерял сознание. Вы, может быть, не поймете меня, подумаете, что у меня не хватило мужества, но это не так. Дали себя знать бессонная ночь, нечеловеческое нервное напряжение, ожидание несчастья и, наконец, известие о нем….
Когда я очнулся, Шрат стоял рядом со мной. Мы находились в небольшой комнате по соседству с главным залом. Увидев, что я открыл глаза, профессор сел возле меня и закурил сигару. Тяжело вздохнув, он сказал:
— Я виноват — надо было вас подготовить. Я не знал, что у вас слабые нервы.
— Подготовить! — горько прошептал я. — К чему?
Шрат молчал.
— Что сталось с Люси? Вы ее убили?
На лице Шрата отразилось искреннее изумление.
— Вы сошли с ума, мистер Уоллес! За кого вы меня принимаете? Разве вы имеете дело со средневековыми разбойниками?
— Тогда где же она? Почему вы говорите загадками?
— Я же сказал — Люси исчезла.
— Что значит «исчезла»? Выскочила в окно? Испарилась или растаяла, как кусок льда? Что за ахинея!
— Никакой «ахинеи»! Она, действительно, «испарилась», исчезла из нашего мира.
— Поясните точнее.
— Хорошо, теперь скажу. Это необходимо. Опыт сорвался. Виновата, безусловно, она сама. Я вам расскажу, в чем дело.
— Но она не умерла? — у меня появилась слабая искра надежды.
— Нет, — решительно заявил профессор. — Я уверен в этом. Не должна быть мертвой. Но она и не живая для нас…
— Вы морочите мне голову!
— Нисколько. Минуту терпения — и вы все поймете.
Шрат обрезал новую сигару и закурил. Глядя на седые завитки дыма, он начал говорить лаконично, отрывисто, будто выбирая из потока мыслей самое необходимое.
— Вы физик, Уоллес. Вы знаете все новейшие космологические теории. Поэтому мне будет легко объяснить вам сущность моей работы.
Вам, безусловно, известна теория физического вакуума Поля Дирака. По его предположению пустота — это материальный фон, в который погружен наш физический мир. Пустота — это не отсутствие материи, а, наоборот, ее бесконечный потенциальный резервуар.
— Я читал об этом.
— Тем лучше. Из этого предположения возникли гипотезы о существовании античастиц и антивещества. Гипотезы начали подтверждаться экспериментально. Частицы высоких энергий выбивали в фоне Дирака так называемые «дырки», как их назвал сам автор этой теории. Им дали наименование антипротонов, антинейтронов, позитронов. Стали высказываться предположения, что в нашей галактике существуют целые антисистемы с антисолнцами, антипланетами и антижизнью. И фантасты и ученые надеялись, что такие антисистемы в дальнейшем будут открыты. Обсуждались опасности, ожидающие космонавтов в случае высадки их на планеты, состоящие из антивещества.
Дальнейшее развитие науки показало, что подобные представления о строении Вселенной примитивны. Думая об антимире, мы представляли его аналогичным привычной модели нашего физического мира. А это не так. Беспредельность не повторяет себя качественно.
