Роман Равдин - Человек без оболочки
"А что делать? Ведь это, пожалуй, единственный шанс спасти Барнета.
Если вообще при таких обстоятельствах человек имеет шанс на спасение…
Джоан думает, будто его можно заморозить и, пока живое тело находится в состоянии анабиоза, поменять в нем испорченные детали. Что ж, одну-две — куда ни шло, но… пол-человека — это несерьезно"…
И снова на ум пришли слова профессора Миллса: "Я вовсе не уверен, что мозг нуждается в теле. Во всяком случае, в такой степени, в какой тело нуждается в мозге. Если отделить мозг от тела, ум и личность человека остаются нетронутыми. Опыт и накопленная информация не исчезнут вместе с телом. Целостным останутся воображение, способность к ассоциациям…"
И снова подумал о том, что не с комочком серого вещества, не с электронной моделью мозга, а с самой настоящей, причем незаурядной, личностью придется ему иметь дело. И весь эксперимент состоит именно в подавлении личности, ее "я", в жестоком, коварном подавлении всего человеческого, с одной лишь целью — превратить живой мозг человека в исполнительную ЭВМ…
— Ладно, Джоан. Вы слушаете меня? Я готов сделать все, чтобы спасти Дэвида. И, если это удастся, — вернуть вам его живым, то только…
Новую паузу Джоан поняла по-своему:
— Все расходы, разумеется, я беру…
— Но только, — прервал он ее решительно, — вернуть в другом виде. То есть у Дэвида будет сильно изменена внешность.
— Понимаю, понимаю. Пластическая операция, швы… Ах, это ужасно! Делайте свое дело, только спасите Дэви.
— И еще одно условие: он пробудет в клинике столько, сколько мне придется его продержать. Год, два…
Охлажденное тело Барнета привезли в рефрижераторе Красного Креста.
Реаниматоры сделали свое дело, и к операционному столу встали Притт и трое его верных помощников — Альберт, Пол и Макс. С ними он потрошил головы обезьян, собак и других животных. В их руках извлеченный мозг обезьяны жил много дней и откликался на их сигналы, подаваемые с биотрона. А два года назад они впервые вступили в контакт с мозгом человека. Человека, тело которого было уже мертво. Они вовремя успели отделить мозг по существу уже от трупа и сумели продлить его жизнь всего на семнадцать минут…
Они разобрали все свои ошибки, а Притт заново переработал схему "алтаря сатаны" — так они меж собой прозвали свой биотрон. На биотроне можно принять и расшифровать электрический или электромагнитный импульс нервной клетки из любого участка мозга, как из любой части живого организма.
Любую команду можно закодировать и передать на рецепторы. К примеру, когда человек размышляет, он словно говорит сам с собой. Никто другой не может услышать этот внутренний разговор, происходящий в мозгу. Но, подключившись к биотокам через вживленный в мозг электрод или настроившись на волну, излучаемую мыслящим мозгом, "алтарь сатаны" позволял им не только услышать, о чем рассуждает мозг, но и вмешаться в его монолог, заговорить с ним…
Итак, они у стола. С помощью электронных манипуляторов свершаются тончайшее процессы разделения тканей, сосудов, нервов — и соединение всех коммуникаций мозга с машиной, которая отныне будет поддерживать его жизнь.
Благодаря манипуляторам, мгновенно выполняющим волю хирургов, работа продвигается быстро. В барокамере тихо звучат доклады автоматов, следящих за ходом операции и поведением живого вещества.
Пятым у стола стоит мистер Майкл, похожий сейчас на робота. Ему, как шефу Научного Центра, полагается быть в курсе всех важнейших событий в подведомственном ему учреждении. Руководители корпорации не любят выслушивать доклады из "третьих рук". Осведомленность докладчика должна быть по меньшей мере осведомленностью очевидца, причем — не дилетанта. Поэтому хозяева и держат на этом хорошо оплачиваемом посту человека широких способностей: управляющего, дипломата и эрудита. Майкл, доктор психологии и магистр еще ряда наук, счастливо совмещает в себе все те качества, которые позволяют ему держать в разумном повиновении ученую публику и ладить с хозяевами.
Чтобы присутствовать возле стола, где сейчас совершалось величайшее из таинств, мистеру Майклу пришлось залезть в скафандр: давление в операционной доходило до шести атмосфер. Он, конечно, мог бы все наблюдать по телевизору, однако личного присутствия в таком случае не получилось бы. Только Притт с коллегами оставались в легких масках — за эти годы они уже достаточно закалились.
Операция подходит к концу. Давление в комнате постепенно выравнивается до нормального.
Сам мозг уже почти не виден из-за сетки подключенных к нему проводов.
По одним — пульсирует влага жизни, по другим — биотоки. Последние движения манипуляторов, и вот уже мозг Барнета ничто не связывает с его бренным телом…
Последняя проверка коммуникаций. Притт выходит из операционной и садится в кресло у биотрона. Один за другим подключаются датчики, установленные в мозгу. Расшифровываются сигналы, поступающие из всех его областей. Сон. Глубокий сон.
— Профессор спит, — шепотом, словно боясь разбудить спящего, говорит Притт, — Внимание: приготовиться к перемещению в саркофаг.
Саркофаг — это сложнейшее сооружение, в котором по законам гидравлики достигается эффект взвешенного состояния. Нежнейшее вещество должно находиться здесь в таком же положении, как плавающее в жидкости тело. Так, чтобы давление от собственной тяжести распределялось равномерно на всю поверхность живого вещества. Мозг как бы плавает в специальном растворе, не касаясь стенок сосуда, но в то же время его положение остается постоянным и меняться может лишь по желанию оператора.
— Ну, все! — выдохнул Притт, когда на экране интроскопа появился мозг, лежащий теперь на "своем месте" — в саркофаге. — Пусть профессор поспит еще несколько дней, пока оправится от потрясения.
— Это невероятно! — воскликнул мистер Майкл, забывший вылезти из своего "водолазного" костюма, и схватил в объятия зазевавшегося Макса. Тот пискнул, как мышь, придавленный жестким панцирем. Альберт кинулся на помощь приятелю, стуча костяшками пальцев по куполу гермошлема директора:
— Алло, мистер Майкл, раздевайтесь, приехали!..
Тут директор действительно вспомнил, что его ждут с докладом у Босса, и крикнул:
— Ну, снимайте же, снимайте!
Пол с Альбертом сняли доспехи с мистера Майкла, и все пятеро в страшном возбуждении направились в душ.
Через час, отдохнувшие, подкрепившись кофе с ромом, Майкл и Притт сидели в кабинете хозяина. Выслушав краткий доклад директора. Главный босс поднялся и подошел к сидящему Притту. Тот вскочил. Босс похлопал его по плечу:
