Виталий Забирко - Побег
- Здравствуй, Кирилл, - поздоровался Энтони и сел на мох рядом с ним.
Кирилл кивнул.
- Ты что-то в последнее время осунулся, даже здороваться перестал. Ночью как спишь?
Кирилл вздохнул и принялся ладонями растирать задубевшее от дремы лицо.
- А никак я не сплю, - пробурчал он. - Вечером вроде бы засну, а ночью как кто толкнет - просыпаюсь, а в середке что-то сосет, сосет... Просто невмоготу. И курить страшно хочется, словно вчера бросил, а не черт знает когда.
Энтони помолчал, покивал головой.
- Это бывает, - успокаивающе сказал он. - Мне самому как-то целую неделю запах фиалок мерещился. В бараке - пахнет, в Головомойке сижу, читаю, так кажется, что все папирусные и пергаментные свитки нарочно пропитаны ароматическими маслами - до того разит. И не поймешь, то ли от запаха голова трещит, то ли от того, что из нее все высасывают... Представляешь, даже в сортире мне фиалками благоухало!
Энтони явно пытался поднять у Кирилла настроение, и Кирилл кисло улыбнулся.
Микчу пододвинулся к ним поближе и принялся просительно заглядывать в глаза то Энтони, то Кириллу. Он определенно хотел что-то сказать.
- Ну? - сумрачно буркнул ему Кирилл.
- Чой-то я видел счас, а?! - смакуя, протянул Микчу трясущимися мясистыми губами. Чувствовалось, что его просто распирает от этой новости.
- Лохань с водой и мылом, - неразборчиво буркнул Кирилл и, демонстративно сморщив нос, отпрянул от Микчу.
- Не, правда! - выдохнул Микчу и, еще больше подавшись вперед, доверительно зашептал: - Вы знайоте, чьому смержи распустили нас усех? А я вот знайу!..
Кирилл только хмыкнул и передернул плечами.
- Ха! - Толстое лицо Микчу расплылось в самодовольной улыбке. Таме, у углу, иде смерды растят новине бьяраке, новинькие явились. Зеленавы таки, главы треуглавы, глазы - бусины, а за глазами уси длинны и усе бегайут. А первы лапы длинны, много разов сломаны и усе како пилы с зубами!
Микчу говорил сочно, брызгая слюной, выкатив глаза, - где не помогали бедный словарный запас и устрашающая интонация, пробел восполняли живописная мимика и жестикуляция.
- Ага, - умно кивая головой подтвердил Кирилл. - А заглястцы жигурить димножил?
Микчу осекся, недоуменно захлопал жидкими ресницами.
- Чего?
- Жигурить, спрашиваю, димножил?
- Перестань, - осадил Кирилла Энтони. - Шуточки твои сейчас совсем не к месту...
Непонятно почему Энтони вдруг разволновался, даже лицо посерело. Он приподнялся, повертел головой, нашел глазами пеструю куртку Льоша и громко позвал. Льош все еще сидел на корточках среди пинов и оживленно пересвистывался с ними. Махнув Энтони рукой, чтобы немного подождал, Льош еще минуты две попересвистывался и только затем встал. Пины что-то просвистели ему на прощание, он коротко кивнул и направился к Энтони.
- Здравствуй, Энтони, - поздоровался он, подходя. - Здравствуйте, Кирилл, Микчу...
Льош поздоровался со всеми за руку, и руку Микчу чуть задержал в своей.
- Послушай, Микчу, - проговорил он, - я, конечно, понимаю, что условия в лагере, мягко говоря, не способствуют образцовому поддержанию гигиены. Но я тебе уже говорил, и мне хотелось бы, чтобы ты понял: чем меньше ты обращаешь на себя внимания, тем больше ты забываешь, что ты человек, а чем больше ты это забываешь, тем ближе твой конец.
Микчу насупился и, выдернув свою руку из руки Льоша, отвернулся к стене барака.
- Какой ты сердобольный, - фыркнул Кирилл. - Мне хотелось бы довести кое-какие факты до некоторых рьяных поборников гигиены, насмешливо заметил он. - Так вот, в средние века среди христиан, а в особенности монахов, довольно распространенным явлением был обычай давать различные обеты, как то: ношение власяницы, пудовых гирь, прикованных как к рукам, так и к ногам, бичевание... А также, в частности, и строгое несоблюдение личной гигиены. Вы не находите, Льош, что чужие убеждения нужно уважать?
Льош пристально посмотрел в глаза Кириллу.
- До чего же ты меня невзлюбил, Кирилл, - сказал он. Обращения на "вы" он просто не принял. - Только я вот никак не могу понять, за что?
- За гигиену, - желчно ответил Кирилл.
Льош только пожал плечами и повернулся к Энтони.
- Что ты хотел?
Энтони посмотрел на одного, на другого и покачал головой.
- Именно ссоры нам сейчас и не хватало, - вздохнул он. И, уже обращаясь непосредственно к Льошу, сказал:
- Смержи в лагерь новеньких привезли. Микчу видел.
Микчу снова пододвинулся к ним.
- Ага, - горячо выдохнул он. - Зеленавы таки, главы треуглавы...
- Я их тоже уже видел, - кивнул Льош. - Теперь, если верить пинам, нам предоставляется целый день отдыха. Ты меня для этого звал?
- Ну? - оживился Кирилл. - Так нас сегодня в Головомойку не повезут?
- По идее... - выдохнул Энтони и принялся нервно растирать руки, словно они у него замерзли.
- Так ты все знаешь? - спросил он Льоша.
Льош кивнул головой.
- Ну и?..
Льош хмыкнул и пожал плечами.
- Вот именно, что сейчас все дело в "ну и..."
Он приподнялся и, повернувшись к пинам, позвал:
- Василек!
Крайний из пинов повернул голову.
- Иди сюда, Василек.
Пин привскочил на лапках и быстро засеменил к ним, переваливаясь с боку на бок, совсем как настоящий антарктический пингвин, только рыжий и непомерно волосатый.
- Здравствуйте, - вежливо поздоровался пин патефонным голоском и плюхнулся на землю рядом с ними. Словно ноги его не держали.
- Послушай, Василек, - начал Льош, - ты мне говорил, что когда в лагерь прибыла первая партия людей, то пинов не возили в Головомойку. Так?
Длинные губы пина, свернутые в трубочку, казалось вытянулись еще больше.
- Да.
- И что вы делали весь день?
- Мы? - Василек растерянно зашевелил ушами. - Ну... ходили... подсматривали, что смержи делают с людьми...
- То есть были предоставлены сами себе?
- Как это?
- Вас не заставляли ничего делать?
Пин замотал головой.
- Хорошо... Это хорошо. Спасибо, Василек, - кивнул Льош.
- Хорошо? Да это просто здорово, черт побери! - заорал Портиш и захлопал себя по ляжкам. Он дернул свою бороду, привычно охнул и, вскочив на ноги, принялся отплясывать среди груды лежащих и сидящих тел какую-то немыслимую джигу.
- Нас сегодня не повезут в Головомойку! - орал он.
Из-под ног у него вспугнутым зайцем выскочил Пыхчик и стремглав скрылся между бараками. Все встревоженно зашумели, испуганно подтягивали ноги, вскакивали, боясь, что Портиш отплясывает "пляску святого Витта".
Льош спокойно проводил его взглядом, затем спросил:
- Кто-нибудь умеет водить драйгер?
Кирилл оторвался от зрелища - Портиш произвел почти полное опустошение между бараками - и хмыкнул.
