Эдуард Геворкян - Темная гора
Хотел я с места вскочить, до ноги отказали. Я лишь уставился в длинное лошадиное лицо советника, ожидая приговора. Саптах скосил на меня глаза и кивнул еле заметно, как бы подбадривая.
— Установлено и подтверждено, что это действительно Таркос, сын Эвтимена, — негромко сказал советник, обращаясь к старцу. — Дальнейшее вверяю тебе, высокочтимый Гупта. Совет разделяет твои опасения. Поторопись с доброй вестью. Доклад отошли на мое имя.
Советник прошествовал к двери и вышел, нукеры последовали за ним.
— Вот ведь как славно получается, — пробормотал высокочтимый Гупта. — Нам здесь в дерьме ковыряться, а какой-то сопливый столичный выскочка… — Он оборвал себя и, вздохнув, знаком велел мне следовать за ним и пошел к той двери, откуда появился Саптах.
В соседней комнате на длинных столах были разложены различные предметы. С краю лежал мой жезл механика с четырехгранным торцом, а рукоять жезла я сам обмотал витым многоцветным шнуром, чтобы ненароком пальцы не соскользнули, когда я этой вымбовкой поворачиваю конус тяги на должный угол. Здесь же был разложен и мой хитон из зеленого сукна — масляное пятно сбоку, похожее на бычью голову, — это как-то в спешке Демен промахнулся масленкой. Были и другие предметы, а на соседнем столе я увидел в прозрачных коробах камни, образцы растений и в плотно закупоренной стеклянной бутыли черную маслянистую жидкость, похожую на земляное масло. Хоть страх и мешал связно думать, однако я сообразил, что выставлена передо мной скудная наша добыча с мира Воителя.
— Дозволено ли мне удалиться? — услышал я робкий голос, который поначалу даже не узнал, потому что во время работы кибернейос если и снисходил до машинного отделения, то рычал и густым басом осыпал нас проклятиями за то, что мы якобы не проявляем должного рвения.
Высокочтимый Гупта дернул щекой и посмотрел на Саптаха как на вошь.
— Ты отвечаешь головой, что это действительно твой механик?
Саптах приблизился мелкими шажками и указал пальцем на мою рассеченную бровь.
— Даже если бы неведомые мне злодеи с неведомой мне целью подменили Таркоса, вряд ли бы они успели прознать о шраме, что у него появился сегодня!
— Складно излагаешь, — улыбаясь, прищурился высокочтимый, с интересом разглядывая мою бровь. — А что, если они твоего механика давно подменили?
На это наш кибернейос с достоинством ответил:
— Мне неведомо, кто это «они», высокочтимый, и какая надобность в той подмене. Одно скажу — этот человек и есть Таркос, который сего дня вернулся со мной. А ежели его когда-то подменили, так на то и ваша служба, чтобы зло своевременно обнаружить и пресечь!
Один из служителей хмыкнул, но, поймав строгий взгляд Гупты, неодобрительно покачал головой.
— Проводите достойного в гостевые покои, — распорядился Гупта. — Пусть у нас побудет, пока не разберемся.
Саптах побледнел и молча удалился в сопровождение выползшего из отверстия соратника. Признаться, я недолюбливал нашего высокомерного кибернейоса, но после его ухода стало совсем худо, словно оборвалась последняя ниточка, связывающая с миром, который пребывал в покое и довольстве за стенами Дома Лахезис. То, что и Саптах оказался в заточении, утешало, но слабо.
Появился еще один служитель, и протянул высокочтимому свиток. Я заметил, как этот служитель мельком глянул на меня, потом присмотрелся, вздрогнул и отвел глаза.
— Вот даже как… — протянул высокочтимый Гупта и тоже удостоил меня взгляда. — Придется самому посмотреть, — добавил он, сворачивая свиток.
Он пошел к двери, сделав мне знак следовать за ним. Я успел только пролепетать:
— Объясните мне, если можно…
Тут служители рявкнули в один голос:
— Молчать!
Старец чуть не выронил свиток, а у меня подогнулись коленки.
Вскоре я перестал соображать, где мы — высоко или низко, в подземелье или на башне. Лестницы и переходы, подъемники и коридоры, пандусы и галереи вверх, вниз, вверх, вниз…
То и дело нас останавливали стражники, а в узких коридорах из ниш вдруг появлялись служители, преграждая нам путь. Высокочтимый Гупта одним говорил что-то негромко, другим показывал нагрудный знак.
В небольшой круглой комнате с четырьмя дверями нас окружили служители в белых одеяниях, плотно облегающих тело и голову, оставив лишь небольшую прорезь для глаз. Облачение походило на ушитый хитон для людей-разведчиков или на домашнюю одежду чинцев. Но меня уже ничто не удивляло. Тупо и покорно следовал я приказам. Не удивился и когда в комнату принесли ворох белых тряпок, велев всем переодеться. Гупта ворчливо сказал, что ему можно и так, но после короткой перепалки он стянул хитон и позволил служителям одеть себя. Мне, разумеется, никто не собирался помогать, поэтому я чуть не упал, всовывая ноги и руки в тесное одеяние.
Так я корячился, прислонившись к стене, а потом обнаружил, что отверстие рядом — это окно! Я даже успел разглядеть огни ночных Микен. Огни казались маленькими тлеющими угольками и светились внизу. Далеко внизу!
Я понял, что мы в самой башне Сераписа. Хорошего в этом мало: человек добронравный, коим я считал себя до сих пор, о башне без содрогания и помыслить не мог — никто не знает, куда повернут колеса судьбы!
Сейчас эти колеса превратились в жернова и грозят истереть меня в прах. О жена моя и дети, где вы, что с вами, увижу ли вас?..
Очередная дверь, а я им уже потерял счет, была обшита листовой медью. Смотровое окошко чуть приоткрылось, дверь беззвучно отошла в сторону, служитель в белом приложил ладонь к тому месту, где должен быть рот, приказывая хранить молчание, и ввел нас в некое место, которое не могло присниться даже пьяному гоплиту!
Мы оказались на самом верху башни, под ее сияющим сводом. Свет исходил от бесчисленных светильников, которые уходили вниз, в пустое нутро башни Сераписа. Когда у меня перестала кружиться голова, я увидел, что узкий настил, опоясывающий стену и спиралью идущий в глубины, отделяет от искрящейся бездны другая стена, но прозрачная! Словно огромный стеклянный цилиндр поставили на торец, а затем окружили его камнем и деревом.
Толчок в спину — и я последовал за людьми в белом. Настил под ногами был покрыт толстыми циновками, шаги не были слышны. Мы опускались все ниже и ниже. Бесконечные ряды светильников висели на вплавленных в стекло штырях, а рядом с каждым светильником на почти невидимых нитях дрожало тонкое зеркальце.
Еще я заметил, что зеркалец гораздо больше, чем светильников — они свисали причудливыми гирляндами вдоль оси прозрачного цилиндра на растяжках, натянутых поперек ствола во всех направлениях и сверху донизу. Это бесполезное открытие ненадолго отвлекло меня от тягостных раздумий. Приглядевшись, я понял, почему башня казалась бездонной. Легкая дымка, скрадывающая глубину, оказалась всего лишь паутиной. А потом я увидел и пауков!
