Анна Зегерс - Предания о неземных пришельцах (Сборник)
Маттиас объяснил гостю, в чем состоит опасность. Гость напряженно слушал. Он понимал отдельные слова, но не постигал смысла. Тогда он сказал, с трудом подбирая слова, таким языком, который показался мастеру вычурным и темным:
— Более тысячи лет назад, если считать по вашему Солнцу, здесь приземлилась наша первая группа. Она тут же была вовлечена в губительные войны. Когда позднее у вас приземлялись другие группы, по-прежнему множество городов стояло в огне. На основе донесений мы пришли к выводу, что речь идет о войнах между кочевыми и оседлыми племенами. Оседлые земледельцы, как я вижу, одержали победу и заново отстроили свои города.
Маттиас подумал: «Должно быть, он говорит о нападении гуннов. Какая дикая мешанина из схоластических мудрствований и достоверных фактов!»
Гость же продолжал:
— Мы провели изыскания. Мы знаем, что у вас до сих пор не прекратились войны. Но знать и пережить самому — это не одно и то же.
Мастер поддержал его:
— Справедливо. Это совсем другое. Мы воображали, будто знаем точно, что произойдет, когда с амвонов и в домах станут читать Библию на нашем языке. Мы говорили себе: теперь конец феодалу, пришло царство божие. Мы говорили себе: слово божье неопровержимо. И что же мы видим? Его опровергают. Когда господин, которому принадлежит и замок, и сам город, и леса, и поля за городской стеной, увидел, что божье слово может свидетельствовать и против него, он пришел в неслыханную ярость. Правда, наш священник — мужественный человек. Он хранит верность богу. Он не искажает слово божье.
Но не заточат ли его в темницу? Если войско феодала войдет в наш город, нас всех могут убить. Да поможет нам всемогущий бог!
Гость скрывал, что ему не все понятно. Мастер Маттиас лучше понимал слова Михаила или по меньшей мере думал, будто понимает их, нежели Михаил понимал слова мастера.
Михаил спросил уклончиво:
— Почему ты боишься превосходящих сил врага? Раз ты уверен, что твой высший повелитель, который сильнее всех, никогда не оставит тебя?
Маттиас живо отвечал:
— Я хочу говорить с тобой открыто. Ты сам сказал: знать и пережить самому — не одно и то же. Я знаю, господь никогда меня не оставит. Но, если мне доведется это пережить, все может оказаться совсем иным, нежели я, жалкий сын человеческий, мог предвидеть. Сегодня, в преддверии испытаний — быть может, против нас уже выступило войско, — я начинаю смутно понимать смысл слов: «Он никогда меня не оставит». Если я истинно в Него верую, Он до последней минуты пребудет со мной. Под пыткой и на смертном одре. Он не оставит меня, значит, и я Его не оставлю. Тебе понятно?
Они забыли о девушке. На лице ее сияние надежды сменялось тенью разочарования. Поверит ли ей отец хоть теперь? Михаил — ангел господень. Он ведь сам сказал: я пришел со звезды.
И однако в голосе отца все еще звучало сомнение. Она не знала человека, более преданного богу, чем ее отец. Он всякий раз, нахмурив лоб, пресекал болтовню мачехи. Та была сестрой матери Марии, которая умерла ее родами. Отец почти все время жил либо у себя в мастерской, либо по соседству, в большом помещении, где хранил и шлифовал готовые работы. Там он также принимал студентов, школяров, посланцев из других мест, приходивших к нему за советом, с тех пор как Библию стали читать на немецком языке, гонцов от крестьянства и от горожан. Последнее время речь все больше шла об опасности, которая грозит им всем, если войско феодала подойдет раньше, чем крестьянское. Но Мария не понимала, чего теперь бояться отцу, когда перед ним стоит Михаил, ангел господень.
Отец сказал:
— Ступай к матери, Мария, пусть она приготовит трапезу. У нас гость.
Михаил последовал за мастером, но замер на месте. Глаза его приковались к занавесу, отделявшему малую мастерскую от большой. Ничего не понимая, глядел он на мягкие краски ковра, затканного золотом, — «Охота на единорога под престолом богородицы».
Мастер Маттиас объяснил:
— Тридцать девушек три года ткали этот ковер. Он означает то, о чем говорил апостол Павел: «Дабы они искали бога, не ощутят ли его».
Михаил спросил изумленно:
— Тридцать девушек? Три года? Зачем? Почему?
Он подумал: «Слова я понимаю. По звучанию. Смысл их скрыт от меня».
Он не мог оторвать глаз от занавеса. Мало-помалу он отыскал на нем белое лицо, развевающиеся одежды, цветы. Глазам его понадобилось много времени, чтобы выделить эту картину из переплетения синих, зеленых и красных нитей. И вот картина перед ним, но в ней нет жизни, а лишь только в ней мелькнет жизнь, сама она исчезает. На его звезде им и в голову не пришло бы ткать подобные ковры. У них бы не хватило на это ни времени, ни сил.
Он последовал за мастером в большую мастерскую. Здесь сумрак мешался с красноватой древесной пылью, той самой, что покрывала фартук и бороду мастера. Мария торопливо зажгла две свечи перед алтарем букового дерева, ожидающим здесь окончательной шлифовки. Мастер с гордостью наблюдал потрясение на лице своего гостя. Глаза гостя засверкали счастливой растерянностью. Мастер радостно вздохнул и в эту минуту, когда его творение отразилось на лице Михаила, забыл все свои горести и все страхи последних дней.
Михаил осторожно потрогал голову Иоанна, покоящуюся на груди Спасителя, складки одежды, лоб и рот, он коснулся также руки Иуды, протянутой к солонке. Он отступил. Он спросил:
— Что это?
Мастер Маттиас ответил:
— Тайная вечеря, моя последняя работа. Я принесу ее в дар церкви Святого Иоанна.
— Но как ты сумел это сделать? — спросил гость в глубочайшем изумлении.
— Господь вложил в меня дарование, — спокойно ответствовал мастер, — а я с детства учился.
— Но зачем это нужно? Для кого?
— Я не понимаю тебя. Во славу божию, на радость и поучение нашей общине. Иисус, Иоанн, Иуда — люди могут узнать здесь их лица. Многие вознегодуют. Ну и пусть наконец негодуют те, кто вечно вызывал негодование у нас своими грязными делами, подлыми приказами, налогами, всяческими притеснениями, предательствами, доносами, — они сразу смекнут, кто такой Иуда, предавший и предающий бога, истинного нашего повелителя…
Через едва заметную дверь в задней стене вошла худая женщина. Она была жена мастера. Казалось, она состоит из одних костей. За едой после каждого куска Михаил устремлял пристальный взгляд на резной алтарь.
— Я понимаю вас, — сказала женщина, — это лучшее из того, что он до сих пор создал. А у вас есть такой мастер?
— Нет, нет, — отвечал Михаил. — У нас нет мастера, который мог бы сделать такой алтарь. И таких работ у нас тоже нет.
— Что же тогда у вас есть?
