Александр Колпаков - Великая река (сборник)
Очнулся разведчик на опушке леса среди человеческих существ. Противный озноб пополз по спине, ибо Орз знал, что его ожидает: как от посланца неба (аборигены ясно видели, откуда появилась капсула), от него будут ждать чудес, а сотворить их он не мог. Вся мощь сибро-цивилизации осталась в капсуле, при нем хранился лишь блок левитации. Вот это единственное чудо Орз и совершил: повергнув толпу обитателей сельвы в шоковое остолбенение, он свечой взмыл в воздух.
Энергии мини-блока едва хватило, чтобы перевалить через высочайшие горы, которые Орз, не забывая о своих обязанностях, нанес на мини-карту и назвал Заоблачными (естественно, он не знал, что впоследствии их нарекут Андами). Планируя по нисходящей кривой над океаном, Орз глубокой ночью опустился на какой-то громадный остров, опять же не ведая, что перед ним — остатки материка Восточной Пацифиды, или, как назвали их островитяне, земля Те-Пито-Те-Хенуа.
Не сомкнув до рассвета глаз, Орз мучительно обдумывал свое положение. Энергия и приборы, датчики перевоплощений — все осталось в болоте. Орз был беззащитен перед лицом чужого мира. Левитировать он больше не мог. Не представлял себе, где находится… Скоро его схватят аборигены Зеленой Планеты! Орз едва не потерял самообладания. Но тут обнаружил у себя один датчик — психосенсорного внедрения. Правда, лишь одноразового действия. Впрочем, и за это стоило благодарить судьбу.
"В ком же спрятаться?" — думал он, бессознательно любуясь невиданными красками чужой зари. И принял единственно разумное решение. Другого выхода не было. Да, как это ни тяжело, он, Орз, должен исчезнуть. Его плоть растворится в чужой природе, но частица мозга и памяти, трансформируясь в датчике, проникнет в подсознание мальчика-аборигена. Только таким путем разведчик сможет выполнить свой долг — передать Сибре информацию. "А моя частица, размышлял Орз, — развиваясь вместе с юным аборигеном, внушит ему любовь к Сибре, дух исканий понудит его стать исследователем Зеленой Планеты. И он разыщет проклятое болото! Киборг воспримет его, Орза, телепатему, и на поверхность выплывет капсула".
… Малыш Тангол, сын правителя Те-Пито-Те-Хенуа, пришел к лагуне купаться. Волнуясь, Орз полз к воде, скрытый густым подлеском… Чудовищным напряжением воли, подхлестнутой импульсом датчика, он разрушил свою плоть — и квант психомодели внедрился в мозг островитянина. Спустя годы мать Тангола, наблюдая за сыном, часто задумывалась: "Почему он такой странный? Так умен — и так печален?! О чем он грустит?.." Узнать ей ничего не удалось — сын был замкнут, молчалив.
Вскоре Тангола отдали на учение жрецам, и он проявил исключительные способности. Впрочем, жрецы приписали это своему искусству. Да и в основе необъяснимой вражды Тумунуи к брату лежала именно зависть: сам-то Тумунуи не блистал умом, был лишь хитер, свиреп и нагл…
— Найти реку… — твердил Ваахоа с какой-то печалью. — И там, у Серых скал, меня ждет отец, самый мудрый из лесных людей. Вот уже сорок лет ожидает он возвращения сына!
— А в Нан-Мадол зачем плывешь ты? — внезапно спросил Тангол.
Ваахоа сделал вид, что не расслышал вопроса, углубившись в чтение письмен из волокон пальмы. Потом обратил глаза к небу и произнес заклинание: "О Мауи!.. Открой нам просторы, откуда льется солнечный свет. Разбуди южный ветер".
Летели пенные брызги, глухо ворчал океан Кива. Лунный свет яркой дорожкой уходил к горизонту. Тангол задумался и вслух спросил:
— Зачем я живу под этими звездами?
— Кто ответит? — эхом отозвался Ваахоа. — Спроси-ка рыбу, для чего живет она? Или пальму, дающую плоды и сок из цветочных стеблей. Спроси также варана. Природа вдохнула в них жизнь, и они просто живут.
— Человек не рыба и не пальма!
— Верно, друг. В людях есть нечто, чего нет в пальмах и рыбах.
Журчала вода под брусом, мерцала лунная дорожка. Момо тянул свой грустный, монотонный напев.
— Опять спрашиваю: что нужно тебе в Нан-Мадоле?
— Меня послал Тумунуи. Почти насильно, — не уклонился на этот раз Ваахоа.
— С какой же целью?
— Он не сказал об этом.
Танголу казалось, что жрец чего-то недоговаривает.
— Чужой город нужен ему! — с яростью крикнул Тангол, вспомнив, как ловко провел его брат.
— Да, ему нужно все: он сын Солнца, — с оттенком насмешки сказал жрец.
И тогда Тангол понял: Ваахоа вовсе не слуга Тумунуи.
Ураган застиг каноэ у берегов неведомого архипелага. Он гнал на остров горы соленой воды, решив затопить весь мир… Лишь через сутки, ночью, Тангол ухитрился провести каноэ в лагуну, ободрав на рифах борта. Полумертвые от усталости гребцы из последних сил закрепили судно на якорях и повалились спать.
А утром о шторме напоминала лишь крупная зыбь за рифами. Свежее и умытое, мягко сияло небо, сверкал коралловый песок. Светилась чистая зелень прибрежных гряд черепашьей травы. Поверхность Кивы была густо-синей. С рассветом воины Туои отправились собирать орехи с уцелевших кокосовых пальм. Момо и гребцы чинили снасти. Тангол стоял на носу каноэ и внимательно изучал заросли на берегу. Вдруг оттуда высыпала толпа светлокожих гигантов: он сразу узнал их, хотя и видел в прошлое плавание издали. А из-за мыса вынеслись черные каноэ и закрыли пришельцам выход в океан.
— Кау-у-на-а!.. — завопил Момо, обеими руками хватаясь за рулевое весло.
Туои пронзительно затрубил в рог. Воины, побросав орехи, во весь дух помчались к судну. Вбежав на палубу, они схватились за оружие. Каноэ ощетинилось копьями, палицами, мечами из акульих зубов. Кауна приблизились к лагуне и, потрясая дубинами, стали выкрикивать угрозы.
Тангол давно приметил их вождя — хорошо сложенного человека. От висков вождя к подбородку тянулись яркие полосы. Он стоял у кромки воды и мрачно усмехался.
— Хочу говорить с тобой! — прокричал Тангол, поясняя свое намерение жестами.
Вождь промолчал. Тогда мореход прыгнул в воду и пошел к нему. Кауна разом опустили копья и дубины. Тангол приблизился, приложил руки к сердцу:
— Я — Тангол, брат Тумунуи из Те-Пито-Те-Хенуа. Может, слышал?
— Юкс!.. — важно сказал вождь. — Тумунуи не знаю. Знаю тебя — Великого Кормчего. Я помню: ты приходил в нашу лагуну много лет назад.
— Да, это было. А сейчас ты вождь — и встретил меня плохо, — Тангол кивнул на черные каноэ, торчавшие в проливе.
— Пустяки! — широко осклабился вождь. — Ведь я не знал, что это ты.
… Сутки простояло каноэ в лагуне. Кауна завалили судно орехами, фруктами, сосудами с водой. Вождь, выложив карту из раковин прямо на песке, стал объяснять:
— К Нан-Мадолу поплывешь миме Акульих рифов. Два раза по двенадцать лун будешь держать курс на заходящее солнце. Пояс Mayи все время над головой. У острова с колоннами и каменными чашами свернешь на полночь — и через семь лун покажется Нан-Мадол.
