Сергей Лукьяненко - Мы не рабы
Я говорил еще долго, прежде чем произнес последнюю уставную фразу:
- Доклад закончен, приговор привести в исполнение.
И добавил не по уставу:
- Прощайте.
Японец подсел ко мне в ресторанчике, где я героически сражался с твердым кукурузным хлебом. Надо было привыкать к местной кухне - и я старался изо всех сил.
- Санкции согласно пункту G - не слишком ли сурово? - спросил японец. Он ничем не выделялся из толпы других туристов, такой же генетически улучшенный японец, высокий и с большими круглыми глазами.
Экзекьютору-два и не положено выделяться.
- Необходимо, - сказал я.
Японец кивнул. Заметил:
- Три часа до отлета корабля. Пойдем?
- Я остаюсь, - сказал я. - Это теперь и мой дом. Я останусь здесь. Рано или поздно Жанна поймет и простит меня.
Японец вежливо покивал:
- Жанна - та женщина-пилот? Хорошая женщина, крупная...
Я сдержался. Что он может понимать, глядя на этот мир холодными глазами чужака?
- Значит, таблетка еще действует, - флегматично продолжил японец. - И ты хочешь разделить судьбу с любимой женщиной?
- А ты бы поступил иначе? - взорвался я. - Возвращайся на корабль! Я вынес приговор, что еще от меня требуется? Я - не раб!
- Я выпью кофе, - сказал японец. - Можно?
- Пей, - сказал я. - Только не пытайся меня уговаривать.
Японец кивнул. Снял очки, печально посмотрел на меня. Спросил:
- Ты же понимаешь, что полюбил ее только под действием таблетки?
- Сейчас я люблю ее сам, - ответил я.
Японец на миг надел очки, видимо, посмотрел на часы. Снова их снял. Повторил:
- Я выпью кофе...
Минут через десять он заказал вторую чашку. Я торжествующе улыбнулся.
- Все индивидуально, - пробормотал японец.
Еще через десять минут японец встал и сказал:
- Пошли? Я огляделся.
Чужие люди чужой планеты обедали и пили алкоголь, не подозревая, что через два с половиной часа от "Левиафана" отделится боевой бот, набитый вымуштрованными солдатами.
- Это... всегда так? - спросил я. Японец кивнул.
- Почему все стало так пусто?
Он опустил руку мне на плечо, сочувственно заглянул в глаза. Сказал:
- Это пройдет, брат. У тебя это первый раз, но ты привыкнешь. Впереди другие планеты. Если ты полюбишь по-настоящему - то уйдешь и разделишь судьбу приговоренных.
- Я уйду, - прошептал я. - Однажды я уйду!
Японец кивнул:
- Мы не рабы. Мы вправе уйти.
