Андрэ Нортон - Гаран вечный: Кристалл с грифоном. Год единорога. Гаран вечный
— И ты никогда не был женат? — воскликнул я.
— Не был… Но в моей жизни есть другое!
— Что же? — быстро спросил я.
— Это! — И он развел руки, как бы показывая, что находилось в его доме.
Значит, у меня будет так же. Я был обручен, так как этого требовали обычаи и спокойствие отца. То, что я слышал о браках, заключавшихся лордами, не сулило мне огромного счастья. Наследники и лорды женились, чтобы увеличить свои поместья за счет приданного невест, чтобы продолжить линию своего рода. Если впоследствии приходили любовь и уважение, то приходило и счастье в дом. Но так бывало редко.
— Может быть у тебя это получится, — проговорил Ривал. — Есть одно дело, о котором я давно размышляю. Может быть, пришла пора взяться за него.
— Идти по Дороге! — я вскочил на ноги, как будто собираясь тут же пуститься в путь, чтобы открыть тайну, ведь Дорога действительно была тайной.
Мы набрели на неё во время скитаний по Пустыне. Один вид ее заставил бы сгореть со стыда наших строителей дорог. Ведь наши дороги представляли собой протоптанные кривые тропы, пригодные лишь для передвижения верхом.
Дорога, на которую мы наткнулись, была выложена тщательно подогнанными каменными плитами. В ее начале не было ничего, что могло бы объяснить, зачем она сделана. Она начиналась посреди Пустыни, примерно в полудне пути от дома Ривала. Дорога вела прямо в Пустыню — широкая, прямая и местами засыпанная желтым песком. Дойти до ее конца было нашим давним желанием. И вот мы отправляемся в путь. Это полностью вытеснило мысли о Джойсан. Теперь она была для меня всего лишь звуком, именем, и встреча с ней должна была состояться через долгие годы, а путешествие начнётся прямо сейчас.
Я ни перед кем не отчитывался в своих действиях, кроме Яго, а он в это время года ездил в Ульм, чтобы встретиться со своими товарищами по оружию и доложить отцу, как обстоят здесь дела. Поэтому я был полностью свободен и мог делать, что хочу. А хотел я сейчас пойти по Дороге.
Начало приключений Джойсан,
девушки из Икринта,
в Итдэйле, Верхний Халлак
Я, Джойсан из Икринта, была помолвлена в Год Змеи, Брызжущей Ядом. Вообще-то этот год был неподходящим для новых начинаний, но мой дядя, лорд Пиарт, обратился за советом к даме Лорлиас из монастыря Норстатт, которая настолько хорошо понимала язык звезд, что к ней приезжали за консультацией даже издалека. Она трижды читала звезды и заявила, что мой брак совершенно необходим для моего же счастья. Сам факт бракосочетания меня не волновал, хотя он и послужил причиной долгих и утомительных церемоний. Под конец я настолько устала, что чуть не расплакалась.
Когда человеку восемь лет, то ему невозможно вникнуть в думы и тревоги, которые владеют окружающими его взрослыми людьми. Свое обручение я воспринимала как яркое и пышное представление, но не могла понять в нем своей роли.
Помню, что я была разодета и украшена жемчугом и драгоценностями. Однако все мое внимание было занято тем, чтобы выполнять суровые приказы дамы Мат и ничего не запачкать. Платье на мне было голубое, хотя мне никогда не нравился этот цвет. Я больше любила цвета, богатые оттенками, например, цвет осенних листьев. Но голубой — это цвет невесты, и я была вынуждена надеть это платье.
Моего жениха на свадьбе не было и он не выпил со мной Чашу Жизни и не зажег Свечу Дома. На его месте был человек такой же суровый, как и мой дядя. Он показался мне очень старым, так как его борода уже была подернута серебром. На его руке я помню ужасный шрам, и я очень испугалась, когда он взял меня за руку во время церемонии. В другой руке он держал огромный боевой топор, символизирующий моего настоящего жениха, который должен соединить мою судьбу со своей. Правда, моему жениху нужно было прожить еще, по крайней мере, лет шесть, прежде чем он сможет поднять такой топор.
— Лорд Керован и Леди Джойсан! — прокричали гости и обнажили свои клинки. Их лезвия зловеще засверкали в свете факелов. Гости поклялись доказывать в будущем законность этого обручения даже с помощью оружия. От страшного шума у меня заболела голова. Возбуждение прошло и я дожидалась конца празднества, как во сне.
Старый лорд Плон, представлявший на свадьбе моего жениха, ел со мной из одного блюда. И хотя он спрашивал меня, что я желаю из тех кушаний, что находились на столе, я настолько боялась его, что не могла произнести двух слов, а его выбор блюд совершенно не совпадал с моим. Мой желудок отчаянно протестовал против насилия и меня едва не стошнило.
Чуть позже женщины уложили меня в одной ночной сорочке на громадную кровать с балдахином. Мужчины, во главе с моим дядей, принесли этот ужасный топор и положили его рядом со мной, как будто это действительно был мой жених. Такова была моя помолвка. Потом она уже не казалась мне такой странной, просто это было еще одно действие, непонятное ребенку. И только топор, который был моим партнером по брачному ложу, являлся предвестником того, что придет не только ко мне, но и ко всей нашей стране, к моему дому, Верхнему Халлаку.
После отъезда лорда Плона жизнь возвратилась в прежнюю колею. По обычаю я должна была продолжать жить под родительским кровом, пока не достигну определенного возраста и мой лорд не призовет меня к себе. Но незначительные изменения все же произошли. На больших празднествах я теперь сидела по левую сторону от дяди и ко мне обращались, называя титулом — Леди Ульмсдейла. На моей праздничной одежде теперь был не один герб, герб моего дома, а два, разделенные центральной золотой лентой. Слева был изображен прыгающий Грифон Ульмсдейла, а справа — Сломанный Меч Харба, знаменитого воина, который был основателем нашего рода в Верхнем Халлаке и прославил его, когда победил сломанным мечом ужасного Дракона Пустыни Ирр.
В мои именины, как только погода позволяла пуститься в дорогу, приходили подарки от лорда Керована с приветствиями и поздравлениями. Но сам Керован как бы не существовал для меня во плоти и крови.
С тех пор, как умерла жена моего дяди, он поручил управление замком Икринт своей сестре, даме Мат. Она занялась и моим воспитанием. Вот этому, этому и этому необходимо научиться, чтобы я была отличной хозяйкой, когда войду в дом своего мужа. Заданий становилось все больше и больше, и они становились все труднее, по мере того, как я росла. Иногда у меня возникало желание никогда не слышать об Ульмсдейле, о наследнике, и никогда не выходить замуж. Но от дамы Мат, и от её чувства долга, я ускользнуть не могла.
Я совсем не помнила жену дяди. У него почему-то не было наследника и за годы, прошедшие со дня смерти жены, он так и не женился. Я иногда думала, что он не осмеливался хоть немного принизить значение дамы Мат. То, что она умела управлять замком и приносила мир и покой всем, кто жил под ее управлением, никто не мог отрицать. Все в замке было в полнейшем порядке. В юности я никак не могла поверить, что леди Мат тоже была когда-то девушкой, и что она была помолвлена, также как и я — с помощью топора — с лордом из южных долин. Но прежде, чем она стала его настоящей женой, пришла весть, что он скончался от тяжелой болезни. Никто не знал в какой степени она переживала эту потерю. После того, как миновало время траура, она удалилась в Женский Монастырь в Норстатте, основанный для успокоения женских душ. Но до того, как она приняла суровые обеты, произошла смерть супруги брата, и она вернулась в мир, чтобы исполнять обязанности домоправительницы в Икринте.
