Raptor - Хо
— Я не вижу выхода, — обратилась к проводнику Вершинина, катая во рту уголёк, ощутимо уменьшающийся в размерах. — Сколько нам ещё топать по этой тундре?
— Без паники. Мы уже входим на очередную диораму. Выплёвывай уголь.
Ольга выплюнула уголёк, и тот с шипением провалился в снег. Сразу после этого, всё вокруг поглотила окончательная темнота. Заунывный вой метели преобразовался в иное, изматывающее завывание, не прекращающееся, а лишь меняющее тональность. Пол под ногами исчез, и они зависли посреди непроглядного пространства, пронзаемого редкими вспышками фиолетовых молний. Время от времени в темноте проявлялись бледные светящиеся фигуры призраков. Порой, из тьмы выступали их искажённые болью лица, и рты их раскрывались в немом крике так широко, что рвались, выворачивая глотки наизнанку, вызывая всплеск зловещего мерцания, быстро распадающегося на гаснущие искры.
— Третья разновидность ада. Самая современная, — сообщило Хо. — И самая мучительная, потому как основывается на психических муках, а не на физических, как две предыдущие. Страдания здесь сравнимы с зубной болью — непрекращающейся и однообразной. Самая скучная, и, одновременно с этим, самая эффективная из трёх представленных адских моделей. Задерживаться здесь долго нет смысла. Тем более, что в скором времени я смогу представить окончательный, доведённый до ума прототип идеального ада. Я называю его «Адом Справедливости». Потому что это будет универсальный ад. Не тупая живодёрня, придуманная церковниками, а полноценная исправительная система. Представь себе, после смерти ты попадаешь в некую сферу, вроде альтернативной реальности, где заново проживаешь всю свою жизнь, видя её со стороны. Последовательно переживая каждый свой негативный поступок, находясь в шкуре того, кому причинила зло. Предупреждение всем живущим — «не твори зла, ибо зло это причинишь ты себе самому» — по крайней мере, заставит их призадуматься более серьёзно о своих поступках. Только пережив то, что пришлось пережить тем, кому ты причинила зло, чувствуя то, что чувствовали они, и мысля так же, как мыслили они, но при этом понимая, что страдаешь ты из-за себя самой — ты сможешь сполна взвесить тяжесть собственных грехов. Ведь зло, как правило, не мимолётно. Порой жертва проносит причинённое тобой зло до самой смерти. И не только она, но и, зачастую, её близкие, родные, знакомые. И всё это тебе придётся пережить, переболеть. Теперь представляешь, как будут страдать, скажем, диктаторы и тираны, на чьей совести тысячи и миллионы жизней? Им не позавидуешь. Но, как говорится, поделом.
К слову, я почти уверено в том, что ваш мир устроен именно по такому принципу. Разум преступника после смерти становится разумом жертвы, у которой на роду написано пережить то, что она сама когда-то сотворила с кем-то другим. В качестве наказания. Живёт себе, скажем, какой-то человек. И тут на него нападают бандиты. Грабят, и сильно избивают. Вот он и сокрушается после этого — «да за что же мне такое наказание?!» А оно именно за то, что когда-то, в другой жизни, этот самый разум сам был бандитским, бессовестно грабившим кого-то. А чтобы переживать это наказание более мучительно, он об этом ничего не знает, считая себя невинной овечкой, незаслуженно и несправедливо обиженной. А знай он об этом заранее — был бы готов к такому испытанию, и пережил бы его уже не столь глубоко. Что может быть хуже несправедливости, проявленной по отношению к тебе. Согласна? Проникаешься замыслом? Что с тобой?
Ольга, сдавливая виски кулаками, билась в судорогах. Она не понимала, что с ней происходит, осознавая лишь то, что некая непостижимая сила изводит её, сводя с ума. Так плохо ей не было ещё никогда, и состояние продолжало ухудшаться. Словно бездушный дантист всверливался своей ужасной бормашиной одновременно через все зубы — прямо в мозг.
— Мне плохо. Уведи меня отсюда, — эти слова она выдавила из себя с величайшим трудом.
Рот не открывался, язык прилипал к нёбу, а попытка передать слова мысленно — вызывала ещё большую боль и мучения.
— Да, пожалуй, хватит, — натурально издевалось Хо. — Тем более, что дальше нас ждёт кое-что поинтереснее.
Почувствовав под ногами твёрдую поверхность, Ольга упала на неё в полнейшем изнеможении. Холодные плиты с жадностью впитывали её слёзы. Она понимала, что вряд ли сумеет выдержать очередную психологическую атаку Хо. Сконцентрировать сознание не удавалось, перед глазами стояла лишь огненная пелена, да силуэты хохочущих демонов. Хо медленно ходило вокруг неё, нарезая круг за кругом, против часовой стрелки.
— Амбиции… Как много сил вы на них расходуете. А ведь это ни что иное, как обычная выдумка, возведённая в степень эгоистической значимости, — глубокомысленно рассуждало оно. — Амбиции хороши в качестве стимулятора к решительным действиям, но лишь в том случае, когда они грамотно взвешены, строго дозированы, как замысловатое лекарство, которое при недоборе — не оказывает эффекта, а при переборе — убивает пациента. Когда переоцениваешь свои силы, а дело заходит слишком далеко, то может спасти только своевременное признание этого факта. В конце концов, в этом нет ничего предосудительного.
— О чём ты говоришь? — хрипловато произнесла Ольга, с трудом поднимаясь на ноги. — Твоя экскурсия меня немного утомила, вот и всё. Мы так и будем тратить драгоценное время на всякую чушь собачью, или всё-таки продолжим нашу познавательную прогулку?
Хо с улыбкой покачало головой.
— Ну так что? — девушка отряхнула колени, и выпрямилась. — Идём дальше, или нет?
— Разумеется, идём. Впереди нас ждёт самое интересное. Более никаких фантазий. Только реальные экспонаты, взятые прямиком из вашего безумного мира. Итак, твоему вниманию представляется крупнейшая коллекция орудий мучительной смерти!
Оля обернулась, и увидела огромный зал, представлявший из себя одну огромную камеру пыток. Вокруг стенали люди, подвешенные на верёвки и крюки, колесованные, распятые, посаженные на кол. Куда не кинь взгляд — всюду чьи-то страдания и корчи, одни страшнее других. Весь этот чудовищный калейдоскоп давил на психику, лишая рассудка, превращая в полнейшее ничтожество, которое могло в любую секунду разделить участь остальных несчастных.
Проходя мимо узницы, на которой была закреплена «вилка еретиков», Ольга взглянула в её глаза и вдруг почувствовала, что это на её шее закреплено адское устройство, с выгравированной надписью «I recant», вонзавшееся острыми металлическими стержнями в грудную клетку и под подбородок так, что невозможно было опустить голову. А вместо слов, можно было лишь нечленораздельно мычать.
Увидев, что его спутница начала как-то странно задирать голову, и беззвучно шевелить губами, Хо спешно провело рукой по её лицу, после чего ужасное ощущение тут же отпустило Ольгу.
