Raptor - Хо
— Более чем, — Ольга усмехнулась. — Как это благородно с твоей стороны.
— Всего лишь скромная благодарность за добровольное посещение моей удалённой обители.
— Добраться до тебя было нелегко. Это место на самом деле ад?
— Ну что ты. Конечно же, нет. Хочешь узнать правду об аде? Его не существует. Это выдумка. Страшилка для дураков. Если малолетнего ребёнка можно легко напугать Букой, то с великовозрастными зазнайками такие фокусы уже не проходят. Их требуется пугать чем-то более брутальным и жестоким. Вот и придумали хитроумные клирики такую глупую, но страшную теорию о том, как грешные души попадают в адские муки, где тысячелетиями страдают, ожидая искупления. И этот бред сумел вызвать панический трепет у тех, кто его доверчиво слушал. Целесообразность такого запугивания я не отрицаю. Она понятна. Ведь чем ещё можно напугать существ, которые ничего не боятся. Как осадить невежд, возомнивших себя венцами творения, и мающихся дурью от бесконечной вседозволенности. Чем ещё можно запугать преступника, который не боится не только неволи, но и самой смерти? Как ещё припугнуть разгулявшуюся толпу, игнорирующую всяческие моральные нормы и правила? Лишь культивируя всеобщий страх неизвестности, ожидающей их после смерти. После этого, любой хотя бы раз да задумается о том, творить ли ему зло. А вдруг и вправду придётся после смерти добиваться искупления в ужасной преисподней. Сдерживающий фактор налицо. Но, повторяю, на самом деле принцип циркуляции сознания во Вселенной устроен совершенно иначе, нежели в религиозных представлениях. Теория испытания адом не выдерживает даже простейшего испытания логикой. Сама подумай, тысячелетние муки, что за чушь? Где смысл? Это всё равно, что целый год стучать по уже забитому в стену гвоздю — бессмысленно и нерационально. Зачем выпускать душу пожить на Земле несколько жалких десятков лет, чтобы потом тысячелетиями мучить её в аду? Ведь цель адоустройства — не сроки содержания в нём грешных душ, а полное, тотальное их исправление, раскаяние, наставление на путь истинный. Очищение, наконец. А какой смысл держать их в пекле столь долгое время? Это во-первых. А во-вторых, ну подумай сама, кому нужен этот безразмерный накопитель бесчисленного количества грешников, которые не убывают, а лишь прибывают и прибывают, множась в геометрической прогрессии. Тот, кто это придумал, вряд ли задумывался о таких элементарных вещах, и это понятно — его целью было напугать, а не прорабатывать подробную и обоснованную гипотезу. А что ты думаешь по этому поводу? Ты боишься ада?
— Сначала ты утверждаешь, что его нет, а теперь спрашиваешь, боюсь ли я его?
— Ты ошибаешься, считая, что отвечая вопросом на вопрос можно легко увильнуть от ответа, но мне всё равно. Можешь не отвечать, если не хочешь. Знаешь, Ольга, если рассуждать гипотетически, то люди уже рождаются в аду. Весь ваш жизненный цикл строится на сплошной череде испытаний: от младенчества — и до глубокой старости. Вы постоянно сталкиваетесь с трудностями, а если трудностей нет, вы устраиваете их сами себе, потому что вы не можете без них прожить. Это смысл вашей жизни. Ваш путь. Ваше призвание, ради которого вы, собственно говоря, и приходите в этот мир. Выбор подстерегает вас на каждом шагу. И, разумеется, жизнь ваша не обходится без постижения добра и зла. Заметь, эти понятия присущи только людям, и никому более. Но именно в них заключён великий смысл, на котором зиждется ваше призвание и предназначение во вселенском масштабе. Это основополагающие философские понятия, способные восприниматься лишь разумом, несущим великое зерно единого божественного начала. Ваш дар, и ваше проклятье.
— Всё это, конечно же, очень интересно, Хо, но всё-таки, куда мы спускаемся, и почему так долго?
— В преисподнюю, разумеется. Ты разве не ощущаешь, как повышается температура?
— Да, здесь становится действительно жарковато. Значит, преисподняя всё-таки существует.
— Не настоящая. Всего лишь модель. Но очень правдоподобная. Скоро ты всё увидишь собственными глазами. Осталось совсем немного. Ты счастливая девушка, Ольга Вершинина, не каждому дозволено спускаться в ад в качестве туриста.
— Да уж. Счастья хоть отбавляй…
— Зря ты так. Думаешь, тебе повезло, что руколикие упустили тебя? Думаешь, случайно Заккум тебя пощадил?
— Я не знаю! Зачем мне всё это нужно?! Я здесь не для того, чтобы выискивать смысл, сокрытый в твоих витиеватых полунамёках! Я всего лишь хочу найти своего друга. Хочу его спасти.
— Твоё упрямство воистину впечатляет. Давай не будем впадать в бессмысленное словоблудие, а лучше приступим к осмотру экспозиции. Итак. Первый уровень я всецело посвятило стереотипам христианского представления о преисподней. Из её усреднённых признаков, накопившихся за века заблуждений, мне удалось создать единую, обобщающую диораму, которая прекрасно подходит для вступительной фазы знакомства с моим неповторимым музеем страданий.
Лифт остановился. Сразу после этого, сквозь щели, с шипением, начал сочиться горячий пар.
— Добро пожаловать! — развело руками Хо. — Рекомендую задержать дыхание. Если сразу сделаешь вдох — можешь обжечь дыхательные пути.
Дверцы раскрылись, и в кабину хлынул такой жар, что Ольга отшатнулась, зажмурившись, и стиснув зубы. Ощущение было сродни входу в горячую парилку. Кожа пылала, глаза кипели, а дыхание перехватывалось необычайно жарким воздухом, опаляющим слизистые оболочки. Всё это дополнялось зловещим гудением пламени, и непрекращающейся какофонией разноголосых стенаний, доносившихся отовсюду. От этой чудовищной музыки можно было оглохнуть, если раньше не сойдёшь с ума. Хо знало об этом.
— Вот, — оно протянуло Ольге пару чёрных конических подушечек. — Вставь в уши. Это поможет тебе не отвлекаться на посторонние шумы. А общаться мы будем телепатически.
Вершинина приняла беруши, и тут же закупорила ими ушные раковины. Это и вправду помогло. Душераздирающие вопли и стоны стали заметно тише. Уже не действуя на нервы столь сильно, они теперь звучали, скорее, как фон. Неприятный и мучительный, но всё же терпимый.
— Ну, что же ты стоишь? Прошу, выходи. Не волнуйся насчёт жары. Твоё тело быстро к ней привыкнет. Будет не жарче, чем в обычной сауне, поверь мне. Это же не настоящий ад, а всего лишь макет. Выходи, не бойся. Мне не терпится продемонстрировать тебе всю фундаментальность моей работы. Ты должна оценить её по достоинству.
И Ольга шагнула из дверей. Она сделала шаг, как ей показалось, в сплошную пелену огня. А когда её привыкшие к жару глаза смогли наконец-то приоткрыться, чтобы хоть что-то разглядеть, то потрясению её не было предела. Перед ней раскинулась панорама самого настоящего ада. Выжженная земля, изрезанная сетью трещин, в глубине которых светились кроваво-красные угли. Повсеместно из вздутых кратеров с гудением вырывались жёлто-голубые столбы горящего газа, или же выплёскивались шипящие фонтаны раскалённой магмы. Единственная безопасная тропка, обрамлённая бордюрчиками, выложенными из человеческих черепов, петляя между кратерами и трещинами в земле, быстро вывела их к берегу лавового моря. Набережная завершалась покатым базальтовым пандусом, который лениво облизывали волны расплавленной земной породы.
