Сергей Булыга - Шпоры на босу ногу
(Последнюю страницу рукописи мой любезный сосед безжалостно изъял и заменил ее двумя другими, писанными им собственноручно. Итак, слушайте Ивана Петровича - С. К.).
С прискорбием должен отметить, что сей отпрыск не стал утехой почтенных родителей. Вначале он, по младости своей, был обманом вовлечен в печальные события тридцать первого года, однако бежал и через два года оказался в отряде Волловича. Сии безумцы пытались поднять на бунт крестьян Гродненской губернии, но, к счастью, безуспешно. Воллович был казнен, Андрюша... Карл Филиппыч писал на имя государя и, не дождавшись ответа, отправился в столицу, где, как говорится, скончался от старых ран и потрясений. Однако, в силу того, что сей заслуженный воин имел прямое касательство к известному пожару, его заблудшему отпрыску было выказано величайшее милосердие: вначале Андрюша просидел несколько лет в Бобруйской крепости (где, кстати, я и познакомился с Настасьей Петровной, склонявшей меня к преступлению), а затем был сослан в Нерчинск. Так что будем надеяться на то, что суровое, но справедливое наказание наставило его на путь истинный. Не в пример разжалованному подъесаулу Дементьеву, который, как все знают, все пишет да прячет, пишет да прячет. И, кстати, совсем я забыл о Григории. По взятии Парижа атаман Платов послал Гриню в Новочеркасск с радостным известием о славной победе. И вот Гриня, в три... ну, в пять ден доставивший депешу, решил пощеголять дома по-парижски: надел фрак, шляпу, лорнетку, не забыл тросточку - и пошел с визитами. Однако недолго он красовался этаким франтом! Атаман Платов для скорейшего сообщения с Доном повелел в тот год расставить через всю Европу казачьи пикеты. И вот получает донская канцелярия спешную бумагу: "Дошло, до моего сведения,- пишет в ней знаменитый граф и атаман,- что лейб-казачьего полка офицер Дементьев, прибывши из Парижа курьером на Дон, помешался в уме и является в новочеркасские дома и ходит по улицам города в каком-то странном, неприличном для донского казака одеянии. А потому предлагаю: посадить этого офицера в дом умалишенных". Что и было исполнено... Вернувшись через год, Гриня забросил фанфаронство, забросил все. Он стал хмур и неразговорчив, увлекся шипунцом, играл только по маленькой и никуда, даже в церковь, не хаживал - ссылался на то, что боится нарушить форму одежды. Полковник Федосов ушел в отставку и сел за мемуары, в коих указал, что главные выводы прошедшей войны следующие: драгуны перестали сражаться в пешем строю, а русский мундир, запахнутый на груди, оградил боевой дух армии от холода. Однако и это не все. Прошлым летом прижился на моих хлебах один весьма бойкий старик, назвавшийся Иван Иванычем Везувьевым. Слов нет, почтенный господин, имеет медаль за двенадцатый год. Спросил его, за что, так он ответил кратко: "За полоцкий пожар". Я дал ему прочесть вашу повесть Иван Иваныч одобрил, но только сказал, что Белая Дама платье имела не белое, а голубое с блестками, и что на базаре никто никого не хватал. Я не спорил. Меня ведь волнует другое. Дело в том, что почтенный старик, ссылаясь на мои же хозяйственные дела, в последнее время все чаще пропадет по ближайшим селениям. Сидит в корчмах, судачит с мужиками, присматривается, выспрашивает... Да ищет не там! Уж я-то знаю, что в верстах не более как в двадцати пяти северней уездного города N.. что в Могилевской губернии, есть деревенька по левую сторону от дороги, а возле самой деревеньки - часовня и озеро шагов на сто, не более. Часовня сия поставлена в тринадцатом году на средства, пожертвованные через третьи руки некиим благодетелем, пожелавшим остаться неизвестным. Благодетеля не тревожило, в честь кого и в чью память освятят сей скромный храм; он указал и настоял лишь на одном - на месте воздвижения. И, думаю я, так как копать под часовней нельзя... Однако молчу, молчу! Подробнее писано мною в Санкт-Петербург на высочайшее имя. Вот я сижу и жду, пишу чужие мемуары. Еще раз прошу не судить меня строго, был и остаюсь вашим покорным слугой,
майор Иван Петрович Скрига, Георгиевский кавалер. именье Клюковка, 17 сентября 1853 года.
