Любовь Лукина - Искатель. 1989. Выпуск № 06
— Действительно чудесный.
Филип Фрайерли улыбнулся и посмотрел вслед Розмари.
— Она на всех бросается после катастрофы на прошлой неделе. Бедная Розмари. Принимает все так близко к сердцу… Вы что-нибудь узнали для меня?
— Не слишком много. Для этого и приехал сюда. — Я сделал паузу. — Известно ли вам имя и адрес человека, который организовал ваши синдикаты?
— Сразу не могу сказать, — ответил он. — Видите ли, я не вел дела непосредственно с ним. Синдикаты были уже в значительной мере сформированы, когда мне предложили присоединиться. Лошади были куплены, и большая часть акций продана.
— Они использовали вас, — сказал я. — Использовали ваше имя. Респектабельный фасад.
Он грустно кивнул.
— Боюсь, что вы правы.
— Знаете ли вы Питера Рэммнлнза?
— Кого? Никогда о нем не слышал.
— Он покупает и продает лошадей, — сказал я. — Лукас Уэйнрайт считает, что это он создал ваши синдикаты и манипулирует ими, но его не пускают в Жокейский клуб и на большинство скачек.
— Вот так история! — Его голос звучал печально. — Если Лукас занимается этими синдикатами… Что, по-вашему мне следует делать, Сид?
— Я думаю, вам следовало бы продать свои акции или полностью упразднить синдикаты и вычеркнуть свое имя из списка их членов как можно скорее.
— Хорошо, я это сделаю. И в следующий раз, Сид, если соблазнюсь, я попрошу вас проверить остальных участников синдиката.
К нам, приветливо улыбаясь, подошел мужчина.
— Филип! Сид! Рад вас видеть.
Мы ответили с искренним удовольствием, ибо сэр Томас Аллестон, нынешний главный распорядитель Жокейского клуба и вообще по сути дела вершитель судеб всего скакового бизнеса, был разумным, справедливым и непредубежденным администратором. Кое-кто считал, что он подчас бывает несколько суров, но эта работенка не для мягкотелых.
— Как дела, Сид? — спросил он. — Поймал каких-нибудь крупных мошенников в последнее время?
— В последнее время никого, — ответил я грустно.
Он улыбнулся Филипу Фрайерли.
— Наш Сид натянул нос Службе безопасности, вы еще не знаете? В понедельник ко мне приходил Эдди Кит, жаловался, что мы дали Сиду слишком большую свободу действии, и просил, чтобы не разрешали ему заниматься скачками.
— Эдди Кит? — переспросил я.
— Вы зря волнуетесь, Сид, — усмехнулся сэр Том$е, — я сказал ему, что скачки многим вам обязаны и что Жокейский клуб никоим образом не будет вам мешать. И можете считать, что это не только моя позиция, но и всех официальных лиц в Жокейском клубе.
Мы пошли в дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен» и поднялись по лестнице в устланную ковром комнату, стеклянная стена которой выходила на скаковую дорожку. В комнате, уже находились люди, и слуга разносил напитки на подносе.
— Полагаю, что вы знакомы с большинством присутствующих, — сказал сэр Томас, радушно представляя нас. — Мадлен, дорогая… — обратился он к своей жене, — ты знакома с лордом Фрайерли и Сидом Холли? — Мы пожали ее руку. — Ах, да, Сид, — сказал он, дотронувшись до моей руки, чтобы повернуть меня лицом к еще одному гостю. — Вы не знакомы с Тревором Динсгейтом?
Мы смотрели в упор друг на друга, быть может, одинаково ошеломленные. Последний раз он видел меня лежащим на спине в амбаре, парализованным от страха. Он и сейчас прочтет его на моем лице, подумал я.
— Вы, оказывается, знакомы? — спросил сэр Томас, слегка удивленно.
— Да, мы встречались, — ответил Тревор Динсгейт.
В его глазах и голосе, по крайней мере, не было издевки.
Сэр Томас сказал светским тоном:
— Я только что говорил Сиду, как Жокейский клуб ценит его услуги, и это, видимо, совсем лишило его дара речи.
Ни Тревор Динсгейт, ни я ничего не ответили. Сэр Томас вновь слегка поднял брови и сделал новую попытку.
— Ну, ладно, Сид, каков ваш прогноз на главный заезд?
— О… Я думаю, Уайнтейстер.
Мне казалось, что у меня напряженный голос, но сэр Томас этого, видимо, не почувствовал. Тревор Динсгейт смотрел на бокал с золотистой жидкостью. Один из гостей обратился к сэру Томасу, и он повернулся. Тревор Динсгейт сделал шаг ко мне. Он заговорил быстро и жестко. Голос его был лишен жалости.
— Если вы нарушите обещание, я сделаю то, о чем предупредил вас.
Он не отводил глаз до тех пор, пока не убедился, что до меня дошли его слова.
Время шло. Уайнтейстер потерпел поражение в главном засаде, а в следующем заезде жокей Ларри Сервер доскакал на лошади синдиката Филипа Фрайерли до конца поля и остановился там. Мое состояние не улучшилось, и после пятого заезда я решил, что бессмысленно оставаться дольше, поскольку я не мог даже думать связно.
За воротами слышался обычный гогот шоферов, прислонившихся к своим автомобилям в ожидании хозяев. Среди них затесался один из жокеев стипль-чеза, лицензии которых на время были признаны недействительными за то, что они брали взятки у Рэммилиза. Я кивнул ему, проходя мимо.
— Джекси!
Я направился к машине, открыл дверцу и бросил бинокль на заднее сиденье. Сел за руль. Включил зажигание. Помедлил с минуту и подъехал задним ходом к воротам.
— Джерси, — позвал я, — садись. Я покупаю.
— Что покупаешь? — Оп подошел, открыл дверцу с другой стороны и сел рядом. Я вынул бумажник из заднего кармана брюк и, бросив его Джекси на колени, выжал сцепление.
— Возьми все деньги, — сказал я и выехал на шоссе.
— Все взять? — спросил он недоверчиво.
— Я хочу знать о Питере Рэммилизе.
— Только не это. — Он рванулся к дверце, но вовремя опомнился.
— Джекси, — сказал я, — никто не слышит, кроме меня, и я никому не передам. Ты только скажи, сколько он тебе заплатил и за что, и вообще все, что вспомнишь.
Он помолчал. Потом проговорил:
— Это стоит больше, чем моя жизнь, Сид. Говорят, что он привез двух профессионалов из Глазго для особой работы, и всякий, кто встанет сейчас у него на пути, будет растоптан.
— Ты видел этих профессионалов? — спросил я, подумав, что мне-то они были хорошо знакомы.
— Нет. Ходят слухи.
— А насчет того, что это за особая работа, слухи не ходят?
Он покачал головой.
— Что-нибудь связанное с синдикатами?
— Сид, ты же не ребенок! Все, что касается Рэммилиза, всегда связано с синдикатами. Он заправляет почти двумя десятками.
— А какая у него такса за такой номер, какой сегодня отколол Ларри Сервер?
— Сид, — взмолился он.
— Как ему удается посадить типа вроде Ларри Сервера на лошадь, к которой его никогда не допустили бы?
