Фредерик Пол - Операция «Венера» ( Торговцы космосом)
«Чтение» продолжалось, вероятно, с полчаса, потом были еще два сеанса, и наконец наступила тишина. Я задремал, как вдруг меня окликнули. Астрон опять отодвинул стол, и в прямоугольном отверстии люка показалась его голова.
- Поднимайтесь. В ближайшие двенадцать часов вам не грозит никакая опасность.
Я выбрался наверх и заметил, что купол обсерватории потемнел.
- Вы - Гроуби? - спросил он.
- Да, - ответил я. Ни один мускул не дрогнул на моем лице.
- Сведения о вас мы получили с борта «Рикардо», от курьера. Бог знает, какова цель вашего приезда. Но это не моего ума дело. - Я заметил, что он держит руку в кармане. - Вы появились на плантациях «Хлорелла», вы - прирожденный работник рекламы, вас переводят в Нью-Йорк и случайно или преднамеренно, не знаю, похищают у музея «Метрополитен»; вы убиваете девушку и исчезаете… А теперь вы на Луне. Кто знает, для чего вы здесь. Ну, в этом разберутся другие. Сюда скоро придет один из членов центра нашей организации, чтобы проверить вас. Вы хотели бы что-нибудь сказать? Ну, например, сознаться, что вы агент-провокатор или подвержены маниакально-депрессивному психозу?
Я промолчал.
- Хорошо, - сказал он. Где-то хлопнула дверь. - Это, наверное, она.
В обсерваторию вошла Кэти.
13
- Митч! - воскликнула она, не веря своим глазам. - Боже мой, Митч! - Кэти засмеялась каким-то истерическим смехом. - Этого ты не ожидал, правда? Так ты не остался на льду?
Астролог вытащил из кармана револьвер.
- Не прикажете ли?…
- Нет, Уоррен. Все в порядке. Я его знаю. Пожалуйста, оставьте нас одних.
Он вышел. Кэти, вся дрожа, упала в кресло. Я же не мог сдвинуться с места. Моя жена - важная шишка у «консов». А я-то воображал, что знаю ее. Как же я ошибался! Она постоянно лгала мне, а я этого даже не подозревал.
- Ты, кажется, ничего не собираешься мне объяснить? - произнес я наконец. Кэти, по-видимому, уже овладела собой.
- Ты удивлен? Звезда рекламы якшался с «консисткой»? Боишься, что это всплывет на поверхность и отразится на твоей карьере? - Когда я посмотрел на нее, ее деланная насмешливая улыбка тут же исчезла.
- Проклятье! - не выдержала она. - Когда я взялась за ум, мне от тебя нужно было только одно - чтобы ты исчез и никогда больше не появлялся мне на глаза. Какую же ошибку я совершила, помешав Таунтону убить тебя!
- Значит, это по твоей указке Ренстед подсунул меня вербовщикам?
- Бездарная работа! Но ради Бога, скажи, что ты здесь делаешь? Что означают твои дикие выходки? Почему ты не можешь оставить меня в покое? - Она уже кричала.
Кэти - «конс». Ренстед - «конс». Они сами решают, что лучше для бедняги Митча, и, не задумываясь, действуют. Таунтон тоже лезет решать мою судьбу. Двигают меня, как пешку, по шахматной доске.
- Шахматная королева, - отчеканил я и, подойдя к Кэти, вдруг залепил ей пощечину. Настороженность в ее взгляде исчезла, теперь в нем было просто удивление.
- Ну-ка, зови сюда этого, который вышел.
- Митч! Что ты собираешься делать? - Теперь она больше походила на прежнюю Кэти.
- Я сказал тебе, зови его.
- Ты не смеешь мне приказывать…
- Эй, ты! - заорал я. - Чертов колдун!
Он вбежал в комнату и наткнулся на мой кулак. Удар сбил его с ног. Когда я начал обыскивать его, Кэти, как дикая кошка, бросилась на меня сзади. Я извлек из кармана астролога револьвер и оттолкнул Кэти - она упала и с удивлением смотрела на меня, потирая ушибленное бедро.
- А ты, однако… большой мерзавец, - удивленно произнесла она.
- Тут станешь кем угодно, - согласился я. - Шокен знает, что ты на Луне?
- Нет, - она потерла большой палец об указательный.
- Опять лжешь.
- Мой маленький правдолюб, - издевательски протянула она. - Мой маленький рекламный чародей и пожиратель огня…
- Советую разговаривать повежливей, не то получишь вот этой штукой по физиономии.
- Боже мой, ты действительно на это способен. - Она прикрыла лицо рукой, с опаской поглядывая на револьвер.
- Рад, что ты это поняла. Еще раз спрашиваю - Фаулер Шокен знает, что ты на Луне?
- Как сказать, - она продолжала коситься на револьвер. - Он действительно посоветовал мне совершить эту поездку, чтобы забыть о тяжелой утрате.
- Позвони ему и пригласи сюда.
Она не ответила и даже не пошевельнулась.
- Слушай, - разозлился я. - Это говорит Гроуби. Тот самый Гроуби, в которого стреляли, на которого бросались с ножом, которого обворовывали и похищали. У него в мире был один-единственный друг, и того отравили на его глазах несколько часов назад. С ним пыталась позабавиться садистка, которая неплохо знала анатомию. Он убил ее и не жалеет об этом. Он попал в лапы к «Хлорелле», да так, что ему не выбраться оттуда. Его обвиняют в убийстве и саботаже. Женщина, которую он считал своей любимой, - лгунья, фанатичка и дрянь. Гроуби терять нечего. Могу выйти на улицу, отдать себя в руки полиции и рассказать все, что знаю. Они не поверят мне, но все же займутся расследованием. Рано или поздно, но подтверждение они получат. Пусть в это время я уже буду казнен. Это не имеет значения. Мне терять нечего.
- А что ты от этого выиграешь? - спокойно спросила она.
- Хватит упрямиться. Звони Шокену.
- Только после того, как сделаю еще одну попытку, Митч. Одно твое слово особенно больно задело меня. Ты назвал меня «фанатичкой». Да, я уговорила Ренстеда подсунуть тебя вербовщикам. Во-первых, потому что хотела спрятать тебя подальше от наемных убийц Таунтона. А во-вторых, хотела, чтобы ты узнал жизнь простого человека. Я думала… Не знаю, что я думала… Считала, что ты увидишь, сколько вокруг несправедливости. Это трудно заметить, живя среди избранных. Легче увидеть снизу, на дне жизни. Я думала, что потом, когда ты вернешься, мы с тобой найдем общий язык и будем работать вместе ради единственной настоящей цели. Но этого не получилось. О, все это твой проклятый ум, такой блестящий и такой извращенный! Сейчас тебе хочется только одного - снова попасть в число избранных, есть, пить и спать лучше других. Как жаль, что ты не фанатик, а все тот же прежний Митч. Ну вот, я сделала еще одну попытку.
А теперь можешь поступить так, как считаешь нужным. Не беспокойся, что этим причинишь мне горе. Хуже не будет, чем тогда, когда мы ночи напролет кричали друг на друга. Или когда я уходила по заданиям «консов» и не могла тебе об этом сказать, хотя и видела, как ты ревнуешь. Или когда отправила тебя на плантации «Хлореллы», надеясь превратить работника рекламы в нормального человека. Или когда, любя тебя, не могла полностью принадлежать тебе, потому что между нами лежала тайна. Мне было очень больно. И удар револьвером - ничто по сравнению с этой болью.
Наступила пауза, которая, казалось, длилась вечность.
