Фредерик Пол - Операция «Венера» ( Торговцы космосом)
Эстер слабо вскрикнула.
- Только не знаю, каким образом они здесь замешаны, но я сам стал членом ячейки «консов»…
- Мис-тер Кор-тней!
- Не по своей воле, - поспешил объяснить я. - Меня завербовали на плантации «Хлорелла» в Коста-Рике, а попасть оттуда на Север можно было только через организацию «консов». На плантациях я и вступил в ячейку, проявил способности и был переброшен в Нью-Йорк. Остальное ты знаешь.
Она долго молчала и наконец спросила:
- Вы уверены, что теперь все в порядке?
Сам отчаянно надеясь на это, я храбро ответил:
- Конечно, Эстер.
Она радостно улыбнулась.
- Пойду за нашими пайками, - заметила она, отстегивая ремни сиденья. - А вы лучше оставайтесь здесь.
***
Через сорок часов полета я сказал Эстер:
- Этот проклятый жулик стюард совсем обнаглел. Посмотри! - И протянул ей мой термос с водой и пакет с рационом. Пломбы на них были повреждены, а воды явно не хватало.
- Считается, что эти пайки опломбированы, - гневно продолжал я. - Это же чистое жульничество! А как у тебя?
- То же самое, - ответила она равнодушно. - Тут ничего не поделаешь. Давайте поедим попозже, мистер Кортней. - Она делала явные усилия, чтобы казаться веселой. - Партию в теннис?
- Ладно, - проворчал я, устанавливая настольный теннис, взятый в комнате отдыха. Эстер играла лучше меня, но сегодня я без труда одержал победу. Она была рассеянна и неловка, не вовремя нажимала рычаг и не туда посылала мячи. Однако полчаса игры, по-видимому, принесли пользу нам обоим. Эстер повеселела, и мы с аппетитом позавтракали.
Теперь мы стали постоянно играть в теннис перед едой. Больше в этом тесном обиталище заняться было нечем. Через каждые восемь часов Эстер отправлялась за нашим рационом, я ворчал на недостачу и сорванные пломбы, мы играли в теннис, а потом закусывали. Остальное время приходилось изучать рекламу фирмы «Шокен», мелькавшую на стенах ракеты.
- Все не так уж плохо, - думал я. - Шокен на Луне, и никто не помешает мне с ним встретиться. Там не так тесно и больше свободного времени. Мне хотелось расспросить у Эстер, что она слышала о Джеке О'Ши, но я промолчал. Боялся, что мне не по душе будут истории, которые она могла мне рассказать о герое-лилипуте и его триумфальном шествии из города в город, от женщины к женщине.
Однообразная реклама была наконец прервана объявлением: «Пассажиров просят явиться на кухню за последней порцией жидкого пайка. Сейчас восемь часов, и до прилунения никакие продукты больше выдаваться не будут».
Эстер улыбнулась мне и ушла, захватив поднос.
Лунное притяжение уже давало себя знать - все мои внутренности выворачивало наизнанку. Эстер вернулась, как обычно, через десять минут с двумя термосами Кофиеста и мягко пожурила меня:
- Ах, Митч, вы даже не установили теннисный корт?
- Что-то не хочется, давай прежде поедим. - Я протянул руку за своим Кофиестом. Но Эстер не дала его мне.
- Только одну партию, - голос ее звучал просительно.
- Черт возьми, слышала, что тебе сказано! - разозлился я. - Помни свое место! - Пожалуй, это у меня никогда не вырвалось, если бы не Кофиест. При виде красной упаковки фирмы «Старзелиус» меня снова начало тошнить. Должно быть, я просто давно не пил Кофиеста, ибо, как известно, от него не тошнит.
Лицо Эстер вдруг исказилось от боли.
- Простите, мистер Кортней. - Она прижала руки к животу. Испуганный, я подхватил ее на руки. Она была смертельно бледна, и тело ее обмякло; она тихо стонала.
- Эстер! - закричал я. - Что с тобой? Что…
- Не пейте его, - прохрипела она, судорожно хватаясь за живот. - Кофиест. Он отравлен… Ваш паек… Я попробовала его.
Ее ногти рвали одежду, впивались в тело, царапали его.
- Пришлите доктора! - закричал я в рупор кабины. - Здесь умирает женщина!
Мне ответил голос старшего стюарда:
- Сейчас, сэр. Корабельный доктор сейчас будет у вас.
Я с ужасом увидел, как лицо Эстер начало разглаживаться. Она прошептала:
- Подлая Кэти. Предать тебя… Митч, подлая Кэти. Смешно. Ты слишком хорош для нее. Она не потерпит этого. Моя жизнь… твоя… - Новая судорога исказила ее черты. - Жена и секретарша. Смешно. Так было всегда. А ты меня даже ни разу не поцеловал…
Я и сейчас не успел сделать этого. Эстер была уже мертва, когда в узкую дверцу кабины протиснулся корабельный врач. При взгляде на Эстер его лицо помрачнело. Вдвоем мы отнесли ее в изолятор и положили в камеру восстановления сердечной деятельности. Сердце Эстер снова забилось, она начала дышать и открыла глаза.
- Где вы? - спросил доктор, громко и отчетливо выговаривая слова. Эстер сделала чуть заметное движение головой, и радость надежды охватила меня.
- Она отвечает? - шепотом спросил я у врача.
- Едва ли, - ответил он с профессиональным спокойствием. И был прав. Эстер сделала еще несколько движений головой, и веки ее все время подрагивали. Врач продолжал спрашивать:
- Кто вы? - Эстер чуть-чуть нахмурилась, губы ее задрожали - и все кончилось. Передо мной лежало мертвое, лишь на секунду ожившее тело.
Доктор в деликатной форме пытался объяснить мне:
- Нет смысла дальше пробовать. Я выключу прибор. Вы не должны тешить себя надеждой. По-видимому, необратимая клиническая смерть уже наступила. Часто для людей, связанных чувствами, бывает трудно поверить…
Я смотрел, как все еще трепетали веки Эстер - один, два, три взмаха… - Выключите это, - хрипло сказал я. Под «этим» я скорее имел в виду не машину, а то, что раньше было Эстер. Врач выключил ток и убрал иглу.
- Ее тошнило? - спросил он. Я кивнул. - Это ее первый космический полет?. - Я снова кивнул. - Были боли в брюшной полости? - Кивок. - До этого было какое-нибудь недомогание? - Я отрицательно покачал головой. - Бывали головокружения? - Я кивнул, хотя точно не знал. Он к чему-то клонил, продолжая задавать вопросы, и было совершенно ясно, какие ему нужны ответы. Аллергия, плохая свертываемость крови, головные боли, быстрая утомляемость - в конце концов доктор произнес свое веское слово:
- Мне кажется, это болезнь Фляйшмана, она еще мало изучена. - И он пустился в научные рассуждения о симптомах этой редкой болезни.
Но, взглянув на меня, сразу переменил тон. - Здесь есть немного спирта, - сказал он. - Если хотите…
Я потянулся к колбе со спиртом, но вдруг, вспомнив об Эстер, предложил.
- Выпейте и вы со мной.
Он кивнул и без раздумий отпил из колбы. Я смотрел, как двигается его кадык.
- Не пейте много, - предупредил он. - Скоро посадка.
Еще какое-то время я занимал его разговором, пристально следя за ним, а затем, проглотив полпинты неразведенного спирта, еле добрался до своей кабины.
***
Головная боль с похмелья, горе и страх, идиотски длинная процедура проверки личности при высадке на Луне. Я, должно быть, вел себя довольно странно, ибо несколько раз слышал, как кто-то из команды говорил представителям лунной администрации:
