Наталья Никитина - Полтора килограмма
– Ты почувствовал боль? – спросил он, откидывая край простыни со стороны моих ног.
Я поочередно посмотрел вверх и вниз. Он, удовлетворенно кивнув, уколол в большой палец моей
левой ноги и вопросительно взглянул. Я повторил движение взгляда. Его малоэмоциональное лицо
озарилось подобием довольной улыбки. Он задумчиво разгладил рукой усы и обратился к седому:
– Том, не утомляй его, он должен много спать. Даю тебе пять минут.
Затем повернулся к медсестре, которая безмолвно следила за происходящим, и сухо скомандовал:
– Анна, собирайте консилиум. Через час у меня.
Задумчиво поправил на мне простыню и вышел из палаты. Женщина посеменила следом.
– Дэн, мы всё-таки сделали это, дружище! – тот, кого звали Том, присел на край кровати и, взяв мою
неподвижную руку в свои горячие ладони, счастливо улыбался.
Я, не отрываясь, внимательно смотрел на него. Хотелось о многом спросить. Как я здесь оказался? Кто
он такой? Почему я не могу говорить? И кто меня так отделал? Я даже успел представить, как затаскаю по
судам того ублюдка, по чьей вине здесь лежу!
50
Том, заметив напряжение в моих глазах, поспешно сообщил:
– Джим в порядке, мы созваниваемся каждую неделю. Все живы и здоровы, так что не волнуйся.
Я силился вспомнить, кто же такой Джим? Может, я попал в автомобильную аварию и этот Джим тоже
был в той злополучной машине?! Вероятно, вид у меня был не очень доброжелательный, потому что этот
самый Том вдруг грустно спросил:
– Его ты тоже не помнишь?
Я перевел взгляд вправо и влево. Седой одарил меня таким взглядом, словно я не оправдал его
надежд.
– Ладно, отдыхай. Позже зайду, – он совсем сник. Заботливо поправил и без того безупречно
укрывающую меня простыню и вышел из палаты.
Вернулась медсестра, с проникновенно участливым взглядом светло-серых глаз, она ввела в катетер
на виске еще одну инъекцию, и я впал в состояние сомнамбулической отрешенности, плавно перетекающей
в сон.
Проснулся я лишь на следующий день. Голова была словно заполнена свинцом. В ушах стоял шум —
монотонный и назойливый.
Кто-то тихо переговаривался у изголовья кровати. Открыв глаза, я увидел всё того же седого Тома и
еще одного неизвестного мне мужчину. Оба они были в халатах посетителей стационаров. Незнакомец
почему-то смотрел на меня настороженно, и я бы даже сказал, испуганно.
– Дэн, прости. Не хотели тебя разбудить, – извинился Том.
Незнакомец молча пялился на меня и, казалось, не знал, как обратиться. Наконец, он сделал усилие и
выдавил:
– Привет, – зависла небольшая пауза, – пап. С возвращением.
«Он назвал меня папой? Или я схожу с ума? Если бы у меня были дети, то я знал бы об этом! А этому,
судя по седым вискам и легким морщинкам, на вид лет пятьдесят! А мне тогда сколько?» Я почти с
враждебностью смотрел на этих людей. «Может, это психиатрическая больница? А они соседи по палате?
Хотя нет, эти парни выглядят вполне респектабельно. Да и взгляд у психов совсем другой».
– Дэн, это Джим – твой сын. Неужели и его ты не помнишь, – даже не спросил, а с безнадежностью
в голосе произнес Том.
Они молча переглянулись.
Джим опустился на край кровати и, обращаясь, но при этом, старательно избегая моего взгляда, как-
то зажато, словно перед камерой, заговорил:
– Анжелика, твоя внучка, спрашивает о тебе постоянно. Удивляется, почему тебя нет в Скайпе.
Помнишь ее? Ты всегда говорил, что она смысл твоей жизни! Самый дорогой для тебя человек! —
продолжал нести чушь мужчина. – Мы всем отвечаем, что ты на лечении в Европе и отключил телефон,
чтоб не беспокоили. Еще у тебя родился внук Тим, он очень похож на тебя. Джес, твоя дочь, первое время
была в панике, всё пыталась до тебя дозвониться. Пришлось перечислять ей деньги два раза в месяц, это ее
успокоило, – грустно усмехнулся мужчина. – В корпорации дела идут отлично, Итон всё держит под
контролем.
Я с неприкрытым недоверием слушал, о чем он говорит. Внучка, дочь, корпорация! Что он несет? Он,
случаем, палатой не ошибся?
Мои посетители разочарованно переглянулись.
– Он всего сутки в сознании. Наверное, просто нужно время, чтобы всё вспомнить, – пожал плечами
Том.
В палату вошел главный и, обменявшись с Джимом рукопожатием, приступил к описанию состояния
моего здоровья.
– Мы с коллегами провели консилиум и выявили некоторые причины, которые могли бы
препятствовать речевой деятельности. Мимика верхней части лица восстановилась отлично, а вот нижняя
половина пока остается неподвижной. Скорее всего, повреждены нейроны, находящиеся в латеральной
области черной субстанции. Нам предстоит тщательное обследование, и, если предположение
подтвердится, будет проведена операция непосредственно на эту область головного мозга, – спокойным
эпическим голосом изложил суть проблемы доктор.
Затем он засунул руки в карманы и обратился ко мне:
– Дэн, мое имя Георг Дитте. Шесть лет назад ты пригласил меня возглавить созданную тобой
исследовательскую лабораторию. Мы изучали возможность пересадки мозга человека в тело донора.
Восемь месяцев назад эта операция была вполне успешно проведена на тебе. Пожалуй, это всё, что на
данный момент тебе необходимо знать. Каждому пациенту, которому была сделана трансплантация даже
просто костного мозга, приходится пройти через тошноту, резкое падение всех показателей крови и главное
– крайне низкий иммунитет. Поэтому тебе следует набраться терпения, Дэн.
51
Его мягкий, вкрадчивый голос обволакивал мое разбитое сознание. Я тщетно пытался понять смысл
сказанного. Какая лаборатория? Какой донор? И кто им позволил ставить на мне опыты? Да я их всех упеку в
тюрьму, если выберусь отсюда!
– Он сможет двигаться? – еле слышно спросил Джим.
– Надеюсь, да, – неуверенно ответил Дитте, – конечности чувствуют боль, значит, нервные
окончания неплохо срослись и получают сигналы мозга, но многое будет зависеть от него самого. С донором
ему несказанно повезло: физически очень крепкий парень попался.
Том ободряюще похлопал меня по плечу:
– Мы с тобой еще станцуем сальсу. Вот увидишь, Дэн!
– У вас есть пять минут на общение. Ему нельзя сейчас испытывать длительную мозговую активность,
нужно беречь силы на восстановление, – беспристрастным тоном добавил Дитте и вышел из палаты.
– В следующий раз я привезу тебе фотографии, много снимков, и ты начнешь вспоминать, —
ободряющим тоном сказал Джим и вдруг, словно что-то вспомнив, радостно воскликнул: – Хотя кое-что
