Евгений Лотош - Равные звездам
— Госпожа Карина, тут такое дело…
— Да, господин Ян? — вежливо осведомилась Карина.
— Ну… могу я попросить тебя пройти в мой кабинет? Там… моя тетушка сидит. У нее обнаружили геморроидальные узлы в прямой кишке, и она… хм, она полагает, что врач, ставивший диагноз, ошибся. Она видела вчерашнюю передачу, и… Ты не могла бы… хм, осмотреть ее по-быстрому?
Карина подавила искушение немедленно отказаться. Тетушка. Тетушка начальника. Раз та вынудила деликатнейшего завкафедрой просить ее о личном одолжении, о характере новой пациентки остается только догадываться. «Полагает, что врач, ставивший диагноз, ошибся»? Ой, мамочки… Она отключила терминал и, подавив вздох, поднялась.
— Конечно, господин Ян, — вслух произнесла она. — С удовольствием осмотрю.
Ее наихудшие ожидания оправдались. Тетушка, дородная женщина лет пятидесяти с небольшим, царственно восседала в гостевом кресле крохотного кабинета заведующего. На ее обрюзгшем лице явно читалось неудовольствие.
— Здравствуй, госпожа, — вежливо сказала Карина. — Меня зовут Карина. Рада знакомству, прошу благосклонности.
— Уси, — буркнула тетка. — Пожалована. Вот что, милочка, раз ты такая выдающаяся, объясни мне, что мой врач за дурацкие диагнозы ставит? Ведь я же ему совершенно определенно сказала, что…
— Прошу прощения, госпожа, — ледяным тоном перебила ее Карина, — но я не думаю, что квалифицированный врач может поставить диагноз, описывающийся словом «дурацкий». Я могу подтвердить или опровергнуть его слова, но сначала мне потребуются детали. Прошу, опиши мне, что с тобой происходит.
— Я прочитала в «Современной женщине», что в наше время рак прямой кишки особенно свирепствует, — величественно поведала тетка. — И симптомы там написали совершенно определенные. Как раз то, что у меня происходит. Боли в… ну, ты сама понимаешь, где. И вообще все как при раке. А мой врач уже полтора периода меня усиленно от геморроя лечит, лечит, и все никакого толку. Ты уж посмотри, будь добра, что у меня там на самом деле.
— Госпожа, — Карина сменила ледяной тон на терпеливо-спокойный, — я не могу поставить диагноз просто так. Мне потребуются анализы, как минимум гистологическое исследование и анализы крови, которые назначаются при подозрении на рак. Делали ли их тебе?
— Откуда я знаю? — удивилась госпожа Уси. — Что-то он мне назначал, но, между нами, я думаю, что он просто за анализы денег побольше содрать хотел.
— Понятно, — Карина вздохнула. — Госпожа, я прошу понять меня правильно. Я не могу сейчас поставить точный диагноз — это слишком большая ответственность, особенно при подозрении на рак. Но я просмотрела твою прямую кишку, и я не вижу там ни малейших его признаков. Типичные геморроидальные узлы присутствуют, но я не вижу показаний к срочной хирургической операции. Консервативное лечение может оказаться ничуть не менее эф…
— Милочка, ты много умных слов говоришь, а я всего лишь старая глупая женщина, — перебила ее тетка, складывая руки на животе и неодобрительно поджимая губы. — Но в «Современной женщине» ясно сказано: при таких симптомах нужно срочно хирургическое вмешательство. Иначе и помереть можно.
— Тетушка, — нервно вмешался завкафедрой, — я думаю, что госпожа Карина права, и она полностью согласна с твоим лечащим врачом. Незачем доводить до…
— А ты всегда был слишком мягкотелым, племянничек, — фыркнула госпожа Уси. — Да какое мне дело, что считает какой-то докторишка, только вчера университет закончивший, а уже себя светилом считающий? Небось, в газеты не глупее его люди пишут. Так что, госпожа Карина? Когда операцию делать будешь?
— Я?! — Карина опешила. — Приношу свои нижайшие извинения, госпожа, но про операцию речи не идет. По крайней мере, я не могу тебя оперировать. Если ты настаиваешь на хирургическом вмешательстве, твой лечащий врач наверняка…
— Что значит — «не могу оперировать»? — грозно нахмурилась тетка. — Яни вполне определенно сказал, что ты при необходимости уберешь мне там все, что мешает, и без всяких там скальпелей.
— Тетушка, я совсем не то… — открыл было рот завкафедрой.
— А ты молчи! — рыкнула тетка. — Выучили тебя на свою голову, слишком образованным стал! Не с тобой разговариваю!
— Госпожа! — торопливо сказала Карина. — Я не могу тебя оперировать, еще раз приношу свои извинения. У меня очередь плановых операций расписана на несколько периодов вперед, и я, так сложилось, в основном занимаюсь случаями, когда мои способности могут принести наибольшую выгоду пациенту. Я работаю только по направлению лечащего врача и только если главврач отделения сочтет целесообразным. Прости, госпожа, у меня лекция через несколько минут, мне нужно сосредоточиться.
Торопливо кивнув на прощание, она выскочила из кабинета. Тетка что-то возмущенно заговорила у нее за спиной, но Карина ее уже не расслышала. Несколько секунд спустя доктор Ян снова зашел в помещение кафедры.
— Извини, госпожа Карина, — развел он руками. — У моей тетки… властный характер. Нет, разумеется, у нее рака, я смотрел ее историю, но я полагал, что когда она услышит подтверждение от тебя… — Он тяжело вздохнул.
— Да ладно, господин Ян, — через силу улыбнулась Карина. — Не страшно. Я понимаю, с родственниками всегда непросто.
Профессор признательно улыбнулся ей в ответ и вышел. Какое-то время Карина тупо смотрела в дисплей, но потом тряхнула головой и закрыла конспект. Все равно в голову уже ничего не лезло. Ладно, выкрутится. Она встала, подошла к окну и какое-то время смотрела вниз, на университетскую площадь, по которой в разных направлениях спешили люди, под сырым весенним ветерком зябко кутаясь в теплые плащи и куртки. Да, за три года она так и не смогла привыкнуть к холодной местной весне. Может, стоило все же остаться работать в одной из больниц дома, в Масарии? С другой стороны, Масарийский университет, конечно, не может сравниться с Крестоцинским ни по размерам, ни по оборудованию, ни по опытным преподавателям, у которых всегда можно что-то почерпнуть для себя… Она едва слышно вздохнула. Все аргументы за и против она уже тысячу раз прокручивала в голове, да и к крестоцинской погоде давно уже приноровилась, благо здесь столько хороших друзей. И все-таки… все-таки дома, в Масарии, лучше.
Она бросила взгляд на часы и торопливо вышла из комнаты. Спустившись на два этажа ниже, она вышла в коридор — и замерла, пораженная. В двадцати шагах перед ней возле двери аудитории стояла группа человек из двадцати, над которой реяли неровно, от руки написанные плакаты. «Девиантам — нет!» — гласил один из них. «Не допустим неравенства!» — утверждал второй. «Девиантов — вон!» — требовал третий. Толпа состояла в основном из юношей лет восемнадцати-двадцати, но замечались в ней и вполне взрослые мужички и тетки. С полдюжины журналистов крутились вокруг — кто-то щелкал камерами, кто-то брал интервью, кто-то просто что-то быстро вбивал в свой пелефон. Чуть в стороне пристроились два телеоператора, увешанные объективами камер, с лицами, закрытыми зеркальными щитками контроль-панелей. Объективы хищно поблескивали линзами, автоматически подстраивая фокус. Перед толпой стоял директор медицинского факультета, профессор Карака, и что-то яростно втолковывал пузатому мужичку в неопрятном сером костюме, неслышный за гулом толпы. Мужичок отмахивался. Рядом неуверенно переминались три человека в форме университетской охраны. Вдоль стен выстроились с интересом глазеющие на происходящее юноши и девушки, в некоторых из них Карина опознала своих студентов.
