Аркадий Стругацкий - Собрание сочинений в 10 т. Т. 1. Страна багровых туч.
— Не вешайте носа, друзья! — с наигранной веселостью воскликнул Дауге. — Пока ничего страшного не случилось, не правда ли? Ну, временно потеряна по каким-то причинам связь. Но двигатели в порядке, продовольствия достаточно, «Хиус» идет по курсу...
Крутиков вздохнул. И опять Быков понял его. Для них, детей Земли, связь была единственной живой, ощутимой ниточкой, протянувшейся к ним с родной планеты. И обрыв этой животворной ниточки, даже временный, действовал угнетающе. Быков вдруг каждой своей кровинкой ощутил глухое, невероятное одиночество «Хиуса». Десятки и сотни миллионов километров безмолвной пустоты свинцом легли на плечи, отрезали от других миров и от матерински теплой, родной Земли. Десятки и сотни миллионов километров ледяной пустоты... Эти невообразимые пропасти — вовсе не «ничто». Нет, они живут какой-то своей особой и непонятной жизнью, по каким-то непостижимым законам, сложные, коварные...
Быков взглянул на Дауге, рассеянно перебиравшего шахматные фигурки, и ему стало стыдно. Достаточно того, что он струсил тогда, перед стартом. Ведь самое страшное, что может произойти... Да почему что-нибудь вообще должно произойти?
— Новые шалости нашего возлюбленного пространства, — сказал, входя, Юрковский. — Как вам это нравится?
— Совсем не нравится, — буркнул Дауге. — Перестань паясничать! Надоело... На Земле Краюхин с ума сойдет.
— Ну, за старика бояться нечего! Голова у него покрепче, чем у нас с тобой. Мне кажется, связь исчезла потому, что участок пространства, где мы сейчас находимся, так или иначе непроходим для радиоволн. Объяснить не берусь, но... Во всяком случае, на радиоаппаратуру сваливать нечего. И тем более на антенны.
— Фантазер! — вздохнул Михаил Антонович.
— Видал? — Юрковский указал на него пальцем. — Что ни пилот, то консерватор и скептик. Ничем их не проймешь. Даже фактами.
— Ну где ты видел, чтобы пустота не проводила радиоволн?
— До сегодняшнего дня — нигде. А Ляхов видел. И я сейчас вижу, достопочтенный скептик. Тебя даже фактами не проймешь.
— Видишь?
— Вижу.
— Шиш ты видишь, Владимир Сергеевич!
— Я вижу шиш? — с подчеркнутой вежливостью спросил Юрковский.
— Ага.
Юрковский повернулся на каблуках и пошел из каюты. На пороге он остановился:
— Рекомендую всем присутствующим подняться к входу в рубку. Вам, возможно, удастся услышать кое-что интересное.
Крутиков досадливо поморщился и снова полез в буфет за вафлей. «Фантазер, фантазер», — бормотал он.
Но Дауге промолчал, а Быков в глубине души чувствовал, что прав, вероятно, все же Юрковский. Они поднялись по трапу до раскрытой двери рубки и присоединились к Юрковскому, сидевшему на ступеньке.
Из рубки доносился монотонный голос Богдана:
— Земля, Земля... Вэ-шестнадцать, почему молчите? Земля, Земля... Я «Хиус». Вэ-шестнадцать, почему молчите? Даю настройку: раз, два, три, четыре, пять...
Наступило молчание. Дауге и Быков переглянулись. Юрковский задумчиво поглаживал подбородок. Послышались щелчки каких-то переключателей. Богдан со вздохом сказал:
— Ничего, Анатолий Борисович. Тихо, как в могиле.
— Попробуйте снова на длинных волнах.
— Слушаюсь.
После минутной паузы Спицын заговорил снова:
— Ну хорошо, положим, что-нибудь не в порядке с антеннами. Но ведь такую радиостанцию, как на Седьмом полигоне, можно принимать прямо на корпус. Да и что могло бы случиться с антеннами? Ничего не понимаю! Ведь ни звука, ни шороха... Конечно, Ляхов прав. Это все наша скорость... Земля! Земля! Вэ-шестнадцать, почему молчите? Я «Хиус». Даю настройку: раз, два, три...
— Может быть, Юрковский прав и мы действительно провалились в какую-нибудь четырехмерную яму? — сказал Ермаков.
Юрковский гулко покашлял. Ермаков подошел к двери:
— Вы все здесь?
— Здесь, Анатолий Борисович. Сидим, ждем.
— Что вы думаете по поводу этого?
— Я уже сказал, что я думаю... — Юрковский пожал плечами.
— Может быть, может быть... Но от всех этих искривленных пространств очень попахивает математической мистикой.
— Как угодно, — спокойно сказал Юрковский. — Мне это мистикой не кажется. Я думаю, легко убедиться, что это самая настоящая объективная реальность, данная нам в ощущениях.
— И еще как данная, — добавил Дауге.
Ермаков помолчал.
— Где Михаил?
— В кают-компании, вафли лопает.
— Надо будет...
Радостный крик Богдана прервал Ермакова:
— Отвечают! Отвечают!
Все вскочили на ноги. Сухой, надтреснутый голос устало произнес:
— Я Вэ-шестнадцать. Я Вэ-шестнадцать. «Хиус», «Хиус», отвечайте. «Хиус», отвечайте. Я Вэ-шестнадцать. Даю настройку: раз, два, три, четыре. Три, два, один. «Хиус», отвечайте...
— Это Зайченко, — пробормотал Юрковский.
Богдан торопливо заговорил:
— Вэ-шестнадцать, слышу вас хорошо. Вэ-шестнадцать, я «Хиус», слышу вас хорошо. Почему так долго не отвечали?
— Я Вэ-шестнадцать, я Вэ-шестнадцать, — не обращая, по-видимому, никакого внимания на ответ Богдана, продолжал Зайченко. — «Хиус», почему не отвечаете? Почему замолчали? «Хиус», отвечайте. Я Вэ-шестнадцать...
— Мы их слышим, они нас — нет, — сказал Дауге. — Час от часу не легче. Ну-ка...
— Я «Хиус», слышу хорошо, — упавшим голосом повторял Богдан. — Я «Хиус», слышу вас хорошо. Вэ-шестнадцать, я «Хиус»...
— Я Вэ-шестнадцать, я Вэ-шестнадцать. «Хиус», отвечайте...
Прошел час. Тем же монотонным, полным безнадежного ожидания голосом Седьмой полигон вызывал «Хиус». Так же монотонно и устало отвечал Богдан. Седьмой полигон не слышал его. Пространство доносило до «Хиуса» радиосигналы с Земли, но не пропускало его радиосигналы. Ермаков неустанно расхаживал по рубке. Юрковский сидел неподвижно с закрытыми глазами. Дауге барабанил по колену костяшками пальцев. Быков вздыхал и гладил ладонями колени. В рубку, посасывая пустую трубочку, прошел Крутиков.
— Я Вэ-шестнадцать. «Хиус», отвечайте...
Что-то зашуршало и затрещало в эфире. Новый, незнакомый голос ворвался в планетолет, задыхающийся и хриплый голос:
— Хильфе! Хильфе! Сэйв ауа соулз! На помосч! На помосч! Тэйк ауа пеленгз!
Юрковский торопливо поднялся. Замер, остановившись как вкопанный, Ермаков. Дауге схватил Быкова за руку.
— Хильфе! Хильфе! — надрывался незнакомец. — Ин ту-три ауаз ви ар дан... Баллонен... На помосч! Кончается... — Голос потонул в неистовом треске и взвизгивании.
— Что это? — пробормотал Быков.
— Кто-то гибнет, просит помощи, Алексей... — одними губами прошептал Дауге.
