Александр Лоскутов - Времена Хаоса
– Значит, тебя это тоже затронуло.
Арминия кивнула и вдруг едва слышно прошептала:
– Я все равно рада, что ты вернулся.
Иринарх оторопело моргнул, ощущая в то же время, как в груди вспыхнуло приятное тепло. Ему хотелось обнять ее. Прижать к себе… Поцеловать.
Но… Нет! Это не я! Это не мои чувства!
Арминия несмело подняла руку, собираясь погладить его по щеке, и вдруг резко отшатнулась.
– Нет… Это не мы. Это… другие.
Она отвернулась и, кажется, заплакала. Что-то невидимое будто щелкнуло в душе Иринарха. И не обращая внимания на истошно вопивший в глубине его сознания тоненький голосок, предупреждающий о возможных последствиях, он негромко сказал:
– Возможно, нам будет легче, если мы хотя бы раз уступим своим желаниям…
Арминия обернулась. В ее глазах сквозь слезы сияла пробудившаяся надежда, смешанная с недоверием.
– Ты это серьезно?
Вместо ответа Иринарх привлек ее к себе.
***
Но вправе ли я это сделать? Даже ради спасения Мироздания, вправе ли я?
Снова и снова Маркел задавал себе этот вопрос. Даже во времена Раскола ничто подобное этой силе ни разу не вырывалось на свободу. Даже Падшие в своем безумии не посмели зайти так далеко. Или они так и не смогли раскрыть эту ужасную тайну? Если это так, тогда оно и к лучшему… Мироздание было бы совсем иным, если…
Но вправе ли я пойти на это?
Что ждет меня на этом пути? Победа или вечное проклятье?
И глядя на зажатый в руке крохотный обломок зеленоватого кристалла, он ощутил неожиданно всплывшую из глубин души уверенность.
Да. Ради жизней еще не родившихся поколений я пойду даже на это. И пусть мое имя будет проклято на века… Это должно быть сделано.
Медленно и крайне осторожно он положил на стол крохотную изумрудную искорку, от которой веяло чудовищно могучей силой. Ради этого кусочка древнего кристалла он только что снова посетил тот самый мир, где провел последние семнадцать веков. Частичка механизма, созданного его руками в далекие времена Раскола. Сердце опустевшей ловушки. Крохотная крупинка, все еще связанная с могуществом Сети.
Нет. Это был не Ключ. И даже не часть Ключа. Всего лишь кристалл, способный сконцентрировать мощь Сети на… на что угодно. И именно в этом и было его преимущество.
Именно благодаря этому ничтожному кристаллику Падшие оказались заперты на тысячу семьсот лет. Именно благодаря этой крупинке оказалось возможным вытягивать дар из их душ.
Кристалл-поглотитель. Не весь, но его крупнейший осколок.
Неведомо откуда в голове Маркела появилось знание о том, как можно еще использовать этот кристаллик. Однажды он просто осознал, что находится у него в руках. Артефакт, в котором собрались отголоски сил, выкачанных Сетью из Падших за семнадцать столетий. Чудовищные силы!
Силы, способные смять даже Творца.
Возможно, мне удастся применить его против Иринарха и Арминии. Возможно, придется придумать что-нибудь еще. Но это…
Маркел мрачно склонил голову, подавленный посетившим его видением возможного будущего.
***
Что-то изменилось! Опутывающая его незримая паутина обмякла и как-то ослабла. Барьеры падали один за другим. Свобода была близка.
И вместе с этим резко усилилось ощущение присутствия той самой другой сущности, к которой он так сильно стремился. Она была близко. Совсем близко. Он ощущал ее.
Вокруг медленно клубился какой-то необычайно ласковый туман. Счастье. Радость. Блаженство.
Она здесь!
Рванувшись изо всех сил, он ощутил, как поддается опутывающая его магия. Чужеродные заклятия сползали как шелуха с луковицы. Скоро мы будем вместе.
Вновь вернулось полузабытое уже ощущение тончайшего волоска, связывающего его с другой эфирной сущностью, которую он уже считал неизменной частью себя самого. Он ощущал ее. Боль, радость, надежда. И безграничная любовь, ради которой он боролся и будет бороться с опутавшими его заклятиями. Чтобы преодолеть заключившую его пустоту и вновь обрести свое счастье.
Барьеры поддавались! Они ослабели. Они уже почти пали!..
– Я иду!
Последним отчаянным усилием преодолев возникшую перед ним преграду, он внезапно ощутил, как его начинает медленно затягивать какая-то незримая сила. Чуждые нечеловеческие силы швыряли его как щепку в водовороте. Мимо проносились картины неведомых зданий, дворцов и величественных статуй. И лица. Незнакомые лица смотрели на него. Их губы слабо шевелились, будто эти подобные призракам воспоминания хотели что-то сказать.
Пронизывая непроглядную тьму, вдалеке показался слабый призрачно-голубоватый свет.
– Я иду!..
Неожиданно вернувшаяся память исполинской дубиной ударила его по голове. Он закричал, ощущая, как где-то далеко и одновременно с этим совсем близко беззвучно кричит еще одно эфирное существо.
***
Денгар медленно приоткрыл один глаз. Правый. Некоторое время он не видел ничего, кроме какого-то клубящегося серого тумана. Потом зрение восстановилось.
Какая-то незнакомая комната. Стол. Потертое кресло. Кровать, на которой он и лежал. За окном – безоблачное небо какого-то странного цвета. Тусклые лучи повисшего низко над горизонтом солнца.
И тишина. Мертвая тишина. Сначала он подумал, что здесь по-настоящему так тихо и только потом…
Я оглох? Почему я ничего не слышу?
Он поднял руку. Тело неохотно повиновалось, будто налитое свинцовой тяжестью.
Рука. Безусловно, моя. Вот и маленький шрамик на запястье… Но почему она будто чужая?
Левый глаз упорно не желал раскрываться.
Несколько минут Денгар лежал, пытаясь понять, что же произошло. Последнее, что он ясно помнил – это корежащая его боль и склонившееся над ним лицо-череп. Страх и ощущение полнейшего бессилия. Потом была тьма.
Тончайшей нитью пронизывала его смятую и страждущую душу любовь Виданы.
Она где-то здесь. Где-то совсем близко…
С трудом вынуждая повиноваться неподъемное тело, он повернулся на другой бок. Видана была рядом. Рассыпавшиеся по подушке волосы, спокойное лицо. Ровное дыхание говорило о том, что она спала.
Моя любовь… Моя жизнь… Мы снова вместе.
Тяжелая рука медленно поползла вперед и коснулась видневшегося из-под одеяла обнаженного плеча.
– Я люблю тебя, – хотел сказать Денгар. Вот только губы никак не желали шевелиться.
Видана вдруг потянулась и зевнула. Одеяло сползло, обнажив совершенную грудь. Ты прекрасна, любовь моя… Видана открыла глаза…
На него уставились два бездонных омута, наполненных чем-то… нечеловеческим. Чем-то чужим и совершенно незнакомым, но даже сквозь это нагромождение мрачных чужеродных образов ясными лучами просвечивала любовь. А потом, затопляя эти нечеловеческие глаза, пришел страх. Неуправляемый ужас.
